Уино, Материя, Энергия -- вот великая триада, составляющая мироздание.
Калав Мару. Природа Стихийных всплесков
Онталар (он же гаарн) -- древняя раса Ганиса, одна из сэрдо-рас (изначальные, старшие), созданных, по преданию, Вторыми Богами. Онталар означает "творящий". Высоки и широки в кости, кожа их имеет слегка зеленоватый оттенок, а длинные (четыре фаланги) пальцы не имеют ногтей.
Слаабрант са Тирно. Бытие и сущее
Сиурт -- маг, заклинатель, исключительно из онталаров, практикующий стихийную магию. По природе своей неспособные к высвобождению чистого Уино получают его "облегченный" аналог от зверьков пееро, с которыми пожизненно связываю себя магической нитью. Потеря пееро означает для сиурта полную изоляцию от источников Уино и ведёт к невозможности творить даже самые несложные заклинания.
Пееро -- небольшой зверёк, обладающий магическими способностями. Более всего походит на куницу. Уинозависим. Отношения сиурта и пееро строятся на принципах взаимовыгодного симбиоза.
Калав Мару. Природа Стихийных всплесков
Н.Д. Начало осени. 1164 год от рождения пророка Аравы
Кетария. о. Ойхорот
Осторожно ступая по крутому каменистому склону, Тэйд спускался к дороге. Он ещё не видел её, но знал, что, как только минет нагромождение валунов, она появится, вынырнет, как всегда неожиданно, из тумана. Он уже начал различать её очертания, вернее очертания обрамлявших дорогу деревьев, но ещё раньше услышал мерный цокот копыт и печальный скрип колес. Туман, окутывавший низину, развеялся, и неожиданно из-за поворота прямо на Тэйда выкатила повозка: вначале неясный, похожий на тень силуэт, который по мере приближения обретал цвет, форму и детали.
Юноша стоял, укрытый пышным кустом куманики, и смотрел на повозку и на старичка-онталара, привалившегося спиной к мешкам. Смотрел до тех пор пока не убедился, что вот сейчас старик проедет мимо. И лишь тогда решился, сделал глубокий вдох и вышел на дорогу.
Но как он до этого ни старался скрыть своё присутствие, живенький старичок опередил его:
-- Добрый день, -- весело произнёс он. -- Здоровья и блага тебе, сынок. Куда путь держишь?
Старик натянул вожжи. Гнедая недовольно фыркнула, повозка, качнув бортами, остановилась.
Голову незнакомца украшала широкополая шляпа с клиновидным вырезом под трубку, из-под которой обрамлённые соломой седых волос на Тэйда взирали шустрые серые глазки. Тяжёлый, немного завалившийся вправо нос красовался парой мохнатых бородавок, а рыхлая, землистая с зеленцой кожа и изящные, в четыре фаланги пальцы, лишённые какого-либо намёка на ногти, не оставили Тэйду сомнений, что перед ним находился не кто иной, как представитель древнего народа онталар.
Тэйд сдержанно улыбнулся в ответ:
-- Здоровья и блага, уважаемый. В Два Пня я иду.
Старик посмотрел на него с интересом и указал чубуком курившейся сизым дымком трубки на горы:
-- Какие-то, сынок, странные ты дороги выбираешь. Перевалом Трёхпалого шёл? И что же, не испугался?
-- Не испугался. А есть чего? -- смутился Тэйд.
-- Он ещё спрашивает. Голову открутить тому, кто тебе эту дорогу показал. Поди, не поведал, что за твари у Трёхпалого водятся?
-- Нет, а что за твари, уважаемый?
Прежде чем ответить, старик с опаской огляделся по сторонам.
-- Цоррб здоровенный по горам бродит, злющий. Залезай в телегу, сынок, поедем отсюда... Меня Хабуа зовут, -- назвался он и, видя, что юноша не спешит ответно представляться, съязвил: -- Коли тоже имя своё сказать захочешь, не стесняйся, у нас на Ойхороте за это не бьют.
-- Тэйд са Раву, -- спохватился юноша, забрасывая суму в повозку.
-- Расскажи, что ли, откуда едешь? Хотя, нет, погоди, я сам угадаю... В столице учишься?
Тэйд покачал головой и хотел было ответить, но Хабуа не останавливался:
-- Раз не в Сулузе, тогда, значится, в Крионто.
-- Ага.
-- А к нам зачем приехал?
Тэйд поёрзал, устраиваясь поудобнее средь мешков с мукой.
-- Я в Двух Пнях с другом должен встретиться.
Он продолжал крутиться, никак не находя удобного положения: попробовал опереться о борт, но повозку тряхнуло, рука соскользнула, и он, ударившись о поперечину боком, мгновенно ощутил привычную уже за многие годы боль в груди. Поморщился и, сделав вид, что хочет почесать лоб, прикрыл гримасу боли ладонью.
-- Друг твой в Пнях живёт? -- старик, казалось, ничего не заметил.
-- Не, с севера едет. Из Иллионда.
-- Из Иллионда? -- присвистнул Хабуа. Он глубоко затянулся и, выпустив вслед за сизой струйкой два колечка, продолжил: -- Думаешь, он в Пнях уже?
-- Думаю, да.
Ехали они достаточно бойко, гнедая кобылка шустро перебирала ногами, и вскоре, почти на въезде в деревню, они нагнали небольшой караван, состоявший из шести тентованных телег и четырёх верховых охранников. Когда телеги поравнялись, Хабуа приветственно щёлкнул пальцем по краю шляпы и радостно воскликнул, обращаясь к богато одетому толстяку:
-- Здоровья и блага, уважаемый Балыз!
-- Здоровья и блага, -- накатано отозвался толстяк, и лицо его при этом расплылось в добродушной улыбке. Несмотря на тучность, он привстал, натужно крякнув, и помахал им пухлой ладошкой.
-- Заворачивайте в "Лиса", уважаемый Балыз, -- раздавим за встречу по "мерзавчику"! -- вводя гнедую в поворот, крикнул старик.
-- Пренепременно, уважаемый Хабуа, раздавим. Как без этого, -- толстяк тронул возницу за плечо и, указывая направление, ткнул пальцем вслед удаляющейся повозке: -- За ними давай.
Караван выворачивал к "Лису"...
***
Среди прочих сновавших возле трактира людей цепкий взгляд Тэйда выделил молодого, круглолицего онталара с простым тисовым посохом у колена и трубкой-калабашкой в зубах. На Саиме (а именно так онталара и звали) был простой серый балахон, который, пожалуй, знавал и лучшие времена, а то и вовсе иного хозяина. Тэйд соскочил с повозки, и, сладостно потянувшись, кивком головы указал на молодого онталара.
-- Вот он, красавчик! Хорошо хоть бороду сбрил, бродяга!
-- Так это и есть твой друг? Я мог бы и догадаться, -- крякнул старик, неспешно спускаясь наземь.
-- Здоровья и блага, уважаемый Хабуа, -- приветствовал его Саима. -- Как там Узун, стоит ещё? Рад тебя видеть, Тэйд!
-- Стоит Узун, стоит, что ему сделается? -- Хабуа похлопал Тэйда по плечу и, как показалось юноше, пронаблюдал за его реакцией.
"Неужели подметил, старый пройдоха, как меня на кочке тряхнуло?" -- подумал Тэйд. Он схватил суму и направился навстречу другу.
-- Ну не буду вам мешать, ребятки, -- бросил ему в спину Хабуа. -- Пойду перекушу. Вечером жду вас в "Лисе", -- он ткнул в сторону трактира трубкой. -- Поговорим, вайру выпьем.
Саима кивнул и ответил за двоих:
-- Обязательно будем, -- подойдя к Тэйду, молодой онталар осторожно обнял его за плечи. -- Ну, ты как? Держишься?
-- Куда я денусь, -- с обречённостью, давно ставшей привычкой, ответил Тэйд, улыбаясь.
-- Болит?
-- Немного. Ты-то как?
-- Хорошо. А у нас с тобой, между прочим, есть одно дело.
-- Да ну?! -- Странно, но новость эта, признаться, несказанно взбодрила Тэйда.
-- Пойдём, расскажу, -- Саима интригующе поиграл бровями, из складок его капюшона выглянула забавная мордочка пееро.
-- Ой, -- Тэйд встретился с любознательным зверьком взглядом.
-- Знакомься, это Вир.
Пееро наклонил голову и подвигал носом, принюхиваясь.
-- Вир, это Тэйд, -- Саима поднёс ладонь левой руки к лицу и через прореху (у него не было среднего пальца) взглянул на друга.
"Ах ты ж, беда какая, -- внутренне содрогнулся Тэйд, представив себе процедуру "слияния" будущего сиурта со своим пееро. -- Больно поди Саимке было. Хотя почему беда? Обычное, для сиурта, дело... для ученика сиурта".
Вир с любопытством оглядел Тэйда чёрными, точно угольки, глазками. Его серая с серебристым отливом гладкая шёрстка, украшенная тёмно-коричневыми полосами, переливалась и играла в ярком свете Лайса.
Любопытный зверёк перескочил на плечо Тэйда и принялся его обнюхивать.
-- И давно вы...
-- Два месяца как, -- не дожидаясь конца вопроса, оборвал друга Саима.
-- Что ж, поздравляю! А кольцо когда получишь?
-- О! -- отмахнулся Саима. -- Года через три-четыре, не раньше, да и то если повезёт сдать экзамен с первого раза. И тест на совместимость с Виром удастся пройти.
-- А если нет?
-- Тогда ещё лет пять ждать.
-- Строго. А без кольца тебе что можно?
-- Ничего нельзя.
-- То есть от тебя как от мага пользы не больше чем от этой колоды? -- Тэйд ткнул мыском сапога в старое рассохшееся корыто, лежавшее у обочины.
-- Хорошее сравнение. Выходит что так.
-- Всё равно поздравляю. Сейчас ты гораздо ближе к званию сиурта, чем год назад.
-- Спасибо, -- с патологической ревностью в голосе произнёс Саима, кивая на ластящегося к Тэйду пееро. -- А ты ему понравился.
-- Ещё бы! Ты-то поди обкурил его своим дешевым "горлодёром", вот он и не знает, как от тебя сбежать.
-- Сейчас и тебя обкурю, идём уже! Проголодался?
-- Есть немного.
Вир успокоился, и Тэйд, наконец, получил возможность осмотреться.
Они стояли под большой бронзовой вывеской, покачивавшейся на цепях. Выпуклая надпись гласила: "Лис и Ягнёнок". Одноимённые зверюшки возлегали в вальяжных позах по волнистому верху.
По прихоти мастера, изготовившего вывеску, хитрый и коварный Лис коротал время в обнимку с коляской колбасы и кусом ноздреватого сыра в лапах. Ягнёнок же, наоборот, был наивен и добр, что, впрочем, не мешало ему опрокинуть кружку-другую эля, о чём свидетельствовали две большие баклажки с пенными шапками поверху, кои он с трудом удерживал в неверных копытцах.