Левое плечо и рука седовласого дёргались, совершая странные пассы: то плавно двигаясь вперёд, то рывком возвращаясь в исходное положение. Они словно были частью сложнейшей заводной игрушки (творением феаских мастеров, что Тэйд некогда видел в Кодлау на ярмарке), внутри которой что-то поломалось: не то зубчик дииоровой шестерни, не то фиксировавший положение язычок. Пружина же, как ей и было до?лжно, раз за разом тянула руку седовласого обратно.
Его спутники, наоборот, чувствовали себя прекрасно: буравили Тэйда взглядом молочно-белых глаз и, натягивая до предела цепи, рвались вперёд, взрывая под собой землю.
Томительное чувство неотвратимости происходившего и сопровождавшего его страха навалилось на Тэйда.
"Хорбутовы дети!" -- мысленно ужаснулся он, отталкиваясь от земли ногами, в попытке отползти от зловещей троицы как можно дальше.
Ему хотелось забиться в угол, стать невидимым, раствориться в темноте, исчезнуть, наконец, банально, провалиться под землю. Сердце его от страха упало на самое дно желудка.
"Кто они? Почему не застыли, как остальные? Они же меня видят! -- подумал он сквозь панику, понимая -- именно сейчас что-то еле уловимо менялось вокруг него: снова подул ветер, разметав причёску седовласого, ярко вспыхнул костёр, дрожавшее пламя лизнуло темноту. -- Будь он неладен, этот Кейнэйский орех! -- чудо-зёрнышки уже не казались Тэйду панацеей от всех бед и напастей. -- Откуда они вообще взялись? Кто их нам передал? Не надо было быть таким легковерным. А что если всё это подстроено, чтобы заманить меня в лапы этих чудовищ?"
Страшно было и подумать такое. Но не это, как ни странно, беспокоило его сейчас больше всего, а то, что он, кажется, знал, что это за существа...
Мысли перенесли его назад в прошлое, через видения и преследовавшие его во время Всплесков кошмары.
...Его приёмный отец -- Маан са Раву -- с задумчивым видом сидевший на краю скамьи, и зеленогубая (если бы не изуродованный рот) старуха кану по имени Райза, причёсывавшая растрёпанные, похожие на солому волосы, одетая в серый шерстяной балахон и бубнившая что-то себе под нос. Он, маленький шестилетний мальчик, сидевший в тёмном углу, если в жилище, находившегося внутри огромного дубового ствола, могут быть углы.
Он видел, как Райза подняла голову и кривая улыбка заскользила по её изуродованному лицу, слышал, как она что-то говорила отцу, а тот удручённо кивал в ответ.
-- Это трудно объяснить, -- Райза покачала головой и повернулась.
На Тэйда уставились выпученные глаза старухи, утонувшие между тяжёлыми веками, скреплёнными с кожей на скулах и бровях золотыми скобами. Рот отсутствовал вовсе -- кривая зелёная линия зарубцевавшегося шрама прорезала лицо под носом. Он невольно отпрянул. Старуха же продолжила без видимого смущения:
-- Уино наполняет твоё тело точно так же, как кровь наполняет тело обычного человека. Ты будешь всё время испытывать страх и балансировать на грани смерти.
Слова лились, будто из ниоткуда...
...Тэйд каждый раз, когда вспоминал эту картину, а вспоминал он её часто, не мог понять, слышал ли он тогда голос Райзы, или он попросту звучал у него в голове...
Старуха замолчала, а Маан, спустя некоторое время, проговорил тихо:
-- Понимаю.
-- Ты не понимаешь! -- воскликнула Райза, и голос её прокатился по стволу гулким эхом. -- Ты не экриал и не можешь этого понять. Ты не поймёшь, даже если побываешь в его шкуре. Этого нельзя понять вот так: осмысливая, сравнивая, предполагая. С этим надо родиться. А потом, при чём здесь, собственно, ты? Это должно быть понятно ему.
Маан снова заговорил и голос его дрожал:
-- Не ори! Скажи, что делать?
Вызов и ужас прозвучали в голосе сиурта, но Райза не ответила на вопрос, лишь спросила:
-- Ему уже лучше?
-- Да.
-- Всё не так плохо, раз он пережил первый Всплеск.
Внезапно вспыхнувшее пламя сильно подбавило света, и Тэйда поразили удивительные метаморфозы, произошедшие со старухой: линии и шрамы очертились, придав её лицу выразительность смертельно больного человека. Покрытые тиу руки казались столь костлявыми и старыми в красных отблесках света, что походили на руки мертвеца.
Маан нервно облизал губы:
-- Да, милостью Великих, всё не так плохо.
Райза вздохнула и набросила на плечи свой заплатанный, весь в пятнах платок.
-- Да, это была милость Великих, -- спокойно произнесла она. -- По крайней мере, в том смысле, который обычно подразумевается. Ты, как и я, прекрасно знаешь, к чему это приводит. Всплески почти неизменно заканчиваются смертью или... -- она помолчала. -- Ты помнишь те листки из книги, что я показывала тебе?
Отец кивнул.
-- Помнишь, чем для экриал заканчивается непрерывная и постоянно возрастающая череда Всплесков?
Вместо ответа, Маан уронил голову в ладони.
-- Иногда смерть является для них лучшим исходом. Ты решил по-другому... Что же, это твоё право. Он вырастет и спросит за всё с тебя. Найдёшь, что сказать ему? -- и, не дожидаясь ответа сиурта, позвала: -- Подойди ко мне, мальчик, -- Райза упорно отказывалась называть Тэйда по имени. -- Клегка! -- крикнула она. -- Клегка, милая, принеси мне книгу Рау'Сала.
Моргая от удивления, Тэйд приблизился, чувствуя волнение и сухость во рту. Он увидел, как за спиной Райзы возникла миловидная девушка с печальными глазами. В тени, отбрасываемой слабевшим огнем, казалось, что её усталое личико утопало в крови. Она протянула старухе потрёпанные, никак не напоминавшие книгу листки.
-- Я не хочу пугать тебя, но это твоя жизнь, -- сказала Райза Тэйду, принимая книгу из рук девушки. -- Это твои дар и проклятие одновременно, тебе придётся смириться и жить с этим. Я не буду рассказывать о том хорошем, что может ждать тебя впереди, это сделает отец.
Она положила книгу на скамью, а сама потянулась за кочергой, подняла её и поворошила угли в очаге. Закончив, она снова посмотрела на Тэйда неморгающим взором.
-- Я же расскажу тебе о проклятии. О том, чего надо бояться, и что надо делать, чтобы выжить.
Тэйд кивнул, думая, что понимает, о чём говорит старуха.
-- Если бы ты знал, что делаешь, ты бы не боялся отдать его Поглощающим, -- назидательно продолжала Райза, глядя Маану в глаза.
Сиурт вздрогнул, будто слова старухи обожгли его.
-- Ты что же, этого хочешь?
Райза отбросила кочергу.
-- Ты сам знаешь, что нет.
Маан откинулся к стенке, и тень укрыла его враз постаревшее на несколько десятков лет лицо.
Старуха заговорила снова, и голос её дрожал от страсти.
-- Все вы, люди, одинаковые.
-- Я не человек, Райза, -- напомнил Маан са Раву.
-- Ой ли? А в чём разница? Вы приняли их образ жизни. Чем вы от них отличаетесь, кроме внешности и ничтожных способностей, которые не в силах забыть? Будь ваша воля, вы отбросили бы и их -- меньше неприятностей. Впрочем, многие из вас так и поступают, -- пренебрежительно бросила ему в лицо Райза. -- Забудь о том, что ты онталар, вы все давно уже люди... Может быть, где-то на Ганисе и остались настоящие онталары, но я их не знаю.
-- Пусть так, -- не стал спорить Маан. -- Я пришёл к тебе не за нравоучениями, а за советом. Ты -- кану, я думал, что ты поможешь, мне... -- он осёкся. -- Ему, -- и снова заминка. -- Нам нужна помощь, -- раздельно проговорил он, тыча в колено пальцем.
Последовала долгая пауза -- несколько томительных минут ожидания.
-- Естественно, вам нужна помощь... всем нужна помощь, -- спокойно ответила Райза. -- А между тем тебе так же хорошо, как и мне, известно, что Великие не могут освободить его от дара. Он всегда находился внутри этого мальчика. Как ты думаешь, Маан са Раву, будь у тебя такой дар, смог бы ты отказаться?