— Господин Клинков, — поклонился он так низко, как позволяла спина. — Мы не знали и не участвовали. Нам просто некуда уходить. Мы работали честно.
Держатель винного погреба оказался смелее здоровых конюхов и бойцов. Я смотрел на людей передо мной. Это была земля церковников. Они все — люди церковников. А я — хаосит. Я вправе как миловать, так и казнить. Не просто по праву знати. А по закону войны.
Глава 11
Княжеский дворец, Южноуральск. Частные покои князя Демидова.
Комната была уютной, почти домашней. На полу лежали слегка выцветшие мягкие ковры. Старинные часы на стене отбивали маятником полдень. На резном чайном столике из чёрного ореха стоял поднос с чайничком и фарфоровыми чашками. Витраж в окне отбрасывал мягкие пятна зелёного и янтарного света на Григория Арсеньевича Демидова, князя Южноуральска. Он даже немного прищурился от света.
Он сидел в кресле, под спиной — подушка, на коленях — плотный плед. Рядом на подставке — недочитанный том с заметками по преобразованию погодных рун. Если бы вдруг подобный том, исписанный карандашом и одиноко лежащий на невысокой подставке, почти забытый, попал в руки какому-нибудь магу ранга Мастер или ниже, то, возможно, в княжестве произошёл бы фурор, и на свет появился бы новый Магистр.
— Стареем, Шах, — хмыкнул Григорий Арсеньевич, отпивая горячий дымящийся напиток из чашки. — Раньше мы с тобой чай только на церемониях пили, а теперь — чуть что, сразу в кресло с пледом.
На подоконнике устроился второй Архимаг — Василий Шаховский. Он не особенно любил своё прозвище и позволял называть себя так единственному человеку — князю и давнему… Недругу. Звучит странно, не правда ли?
Нокогда-то они не были друзьями. Наоборот. Ведь в начале политической карьеры, в юности, Шаховские и Демидовы соревновались как в академии, так и в самом Беловежске. Но с тех пор много воды утекло, и вряд ли кто-то вспомнит, с чего началось противостояние родов. Зато все знали, чем оно закончилось — союзом двух архимагов перед лицом медленно наползающей угрозы из соседних княжеств.
Он чуть повернул голову и беззвучно улыбнулся:
— Это не мы стареем. Это мир молодеет. Вместе с ним и наши проблемы.
Григорий Арсеньевич лишь цокнул языком и покачал головой. Ему было странно слышать подобные слова от друга.
Шаховский со своими тёмными кудрями и чисто выбритым лицом выглядел молодо. Если не заглядывать в магистрат, в его документы или в архив, то его можно было бы принять за молодого дуэлянта с боевой шпагой. Волосы он, правда, подкрашивал. Но это был один из маленьких секретов большого человека. В конце концов, что такое возраст для Архимагов, которые мог жить сотни лет, но редко доживали до старости?
— Ты, Гриш, не языком цокай, а ходи давай, — Василий ловко соскочил с подоконника, подошёл к креслу и сел напротив друга.
Между ними стояла шахматная доска, и партия, надо сказать, продолжалась уже несколько часов. Ни один, ни второй особенно не спешили. Григорий Арсеньевич уже давненько определился с ходом и затягивал его, чтобы выбить из колеи своего друга.
Он сделал едва заметный пас руками, и пешка двинулась на одну клетку вперёд.
— Полчаса прождал ради этого, — проворчал Шаховский и задумчиво всмотрелся в собственные фигуры.
Он сегодня, как и чаще всего, играл чёрными — этот цвет он особенно любил.
— Стало быть, — спокойно произнёс Григорий, — ты уверен, что это он?
— Ты проверил его магией и сделал его знатью, — отозвался Василий, не поднимая глаз от доски, — но спрашиваешь меня?
В его тоне не было злобы, претензий или вообще каких-либо сторонних эмоций. Он скорее констатировал факт. В зале, где Клинков признался Григорию, побывал не один аристократ. Некоторые, вопреки голосу разума, пытались врать. Ключевое слово — пытались. Секрет заключался вовсе не в самом зале или рунах, хотя они помогали, а в Григории. Он всегда хорошо разбирался в людях. Возможно, поэтому он сейчас сидел в княжеском троне.
Шаховский прогнал эти мысли куда подальше. Григорий подлил себе горячего чаю в чашку, причём сделал это не магией, а руками.
— Ты ведь знаешь, мне важно знать твоё мнение.
Вот опять, разве мог Шаховский после этих слов не высказаться? Впрочем, оба Архимага знали друг друга слишком хорошо. И оба знали, что Василий Шаховский всё равно сказал бы князю всё, что он думает. Прямо, без лжи и прикрас.
— Не может быть, чтобы это был не он, — отозвался Василий и съел пешку конём. — Я видел Клинкова живым, видел мёртвым… Фигурально выражаясь, конечно. А теперь, похоже, вижу воскресшим.