Григорий Арсеньевич на миг замер. Его глаза блеснули.
— Мне было просто интересно, — не то чтобы это что-то меняло, но кто вообще умудрился откусить артефакт, не думая о последствиях?
Григорий Арсеньевич неожиданно рассмеялся, и я сам не смог сдержать улыбку. Он стёр с уголков глаз слёзы и произнёс:
— Прости, Максим. Просто об этом тебе лучше узнать у своей невесты.
Был ли надкусанный артефакт причиной нестабильности в ядре княжны? Не знаю. Я и саму нестабильность пропустил — в конце концов, в мире много аномалий, встречающихся у магов, и не все из них приносили вред. Некоторые лишь дискомфорт. Главное, что Арлетта получила то, что хотела, и очистила ядро.
Мы с князем ещё немного поговорили и пожали руки. Этого было достаточно.
Свадьба состоялась через месяц в Беловежске, в большом храме Предковеров. Церемония была торжественной, но без излишеств. Мы с Арлеттой обменялись клятвами перед родовым камнем Демидовых, а также обменялись браслетами с выгравированными родовыми рунами. Арлетта смотрелась сногсшибательно в белом платье, обтягивающем стройную фигуру. Я же был, привычно, в чёрном камзоле — на этот раз вышитом золотом.
Здесь, на свадьбе, присутствовали не только мои ближники и члены рода Демидовых, многих из которых я, кстати, знал по приёму. Здесь также были жрецы Предковеров, волхвы, а также прочие друзья Демидовых. Даже Шаховский пожаловал, хотя и не был особенно доволен моим выбором, но и претензий не предъявлял — в конце концов, свобода выбора и духа была у Предковеров в почёте.
С моей стороны были ближники Я даже видел, как Вера пустила скупую слезу и Рома приобнял её. Аскольд с Сольвейг сдержанно улыбались. Была здесь и Весна — её глаза сияли спокойной радостью. Не знаю, о чём точно договорилась с Арлеттой, но своё она получила.
После церемонии последовал пир. Надо сказать, что все пили и веселились от души, так, как будто и не были они Архимагами, Магистрами, Мастерами и Южноуральской знатью. Брак княжны был большим событием не только для Демидовых и Клинковых, но и для столицы. В городе шумела толпа, и народ веселился.
Несмотря на празднество, мы вернулись в Чернореченск довольно быстро. Особняк наполнился людьми и новыми лицами — прибыли младшие Демидовы, маги, администраторы, воины, учителя и наставники, торговцы и слуги. Род объединялся не только на бумаге. Я чувствовал, как всё вокруг меня уплотняется и наполняется жизнью.
У меня было всё необходимое: сильный род, крепкие союзы, череп Лича как источник магии, яблоко из Чернолесья для роста и чёткий план.
Я прошёл долгий путь, но впереди ждал переломный шаг. Третье крещение хаосом. Новый ранг. Старый враг.
Потому что мир не остановится.
И я тоже.
По другую сторону Уральских гор.
Тёмная ночь подходила к концу. Ветра с уральских хребтов доносили сырость и металл. Воздух в приближающемся рассвете был холоден как клинок. Но стены вокруг не отапливали ни магией, ни технологиями — таков был устав.
Рассвет. Солнце. Прохлада. Спокойное биение сердца.
Он был здесь впервые — не в зале, не в палате, не под каменными сводами, а в Святилище Первого Сияния. Эти стены стояли не один век, и вместо части здания была пустота и линия горизонта — изогнутый проём, вырезанный прямо в скале, открывал прямой путь к восходящему солнцу. Это не просто храм, не просто святилище — а настоящий алтарь. Здесь, в месте паломничества и силы, обычно молились.
Но не сегодня. Сегодня здесь решали.
Здесь собрались иерархи со всех рубежей и представители многих храмов — впервые за долгие годы. Накидки с золотым шитьём мерцали в первых солнечных лучах. Посохи из обожженного ясеня и берёзы напоминали старые времена. Символы веры сияли над головами.
Здесь были старики с полуприкрытыми глазами — провидцы, исповедники, молчуны и боевые инквизиторы. Некоторые прибыли за тысячу вёрст — из холодных северных княжеств, из тёплых земель на юге, и конечно, из столицы. Не столько по приказу, сколько по зову.
Пока Совет собирался, он стоял в тени рядом с колонной, молча наблюдая, как часто делал раньше.
Он вдохнул свежий прохладный воздух. В животе заурчало, а тело немного ломило от долгой дороги. Голод. Холод. Лёгкая усталость. Как же приятно было ощущать всю палитру жизни. Ему очень нравилось жить.
Свою первую речь он ещё не произнёс — в конце концов, пока его не вызывали.
Как это часто бывает, его заслуги оценили лишь после его смерти. Но, как оказалось, смерть — это не конец, а всего лишь новое начало.