— И отлично! — сказал Громов, когда они ушли. — Без них воздух будет чище. Это, товарищ Илья, монархисты в большинстве, а за ними потянулись выжидающие из зажиточных мужичков, а также эсеры. Не смогли всем разъяснить.
— Жизнь разъяснит. Теперь, товарищи, надо решать, и немедленно, как выбираться из петли, в которую вас загоняют интервенты и беляки. Пока есть хоть малая щелка. Тут недалеко материк, тайга, там паши!..
Председатель следственной комиссии капитан Нортон попросил командира катера обойти вокруг клипера. Высокий тощий английский моряк с трубкой в зубах рассматривал такелаж и корпус клипера. Остальные члены комиссии тоже вышли на узкую палубу. Среди них были вице-адмирал Лебединский-Свекор, капитан первого ранга Струков, майор Нобль, барон фон Гиллер и еще несколько человек в военном и штатском из белогвардейской контрразведки.
Вице-адмирал сказал капитану Струкову:
— Выглядит клипер как будто удовлетворительно.
— Отлично! Возможно, все не так серьезно, как нам доложили!
— Очень серьезно! Вы бы поговорили с Никитиным! Как он мне отвечал! Все старался скрыть. Нет, Федор Павлович, не поддавайтесь первому впечатлению. Вам как боевому командиру прежде всего подай внешний вид, только иногда за этим бравым видом такое скрывается!.. Поверьте моему опыту.
Из уважения к представителям Союзного штаба говорили только по-английски.
Капитан Нортон буркнул, не вынимая трубки изо рта:
— Парочка повешенных на рее украсит этот хорошо выправленный такелаж.
— Боюсь, что парочкой не удастся обойтись, — сказал Гиллер.
Нортон повернул к нему голову:
— Не тревожьтесь, барон, мы будем справедливы.
Майор Нобль сказал, обращаясь ко всем:
— Меня, джентльмены, интересует вон тот японец. Чем он успел набить брюхо? Осел на фут ниже ватерлинии. Эти японцы, как муравьи, тащат все, что в состоянии поднять.
— Придется выяснить, — как бы подумал вслух капитан Нортон. Майор Нобль понимающе склонил голову, он отлично знал службу: этот капитан занимал такой пост в Союзном штабе, что к его словам прислушивались адмиралы.
Стива Бобрин, как только заметил на палубе катера начальство, сразу догадался, кто это пожаловал, и приветственно замахал рукой.
Нобль спросил:
— Кто это так непосредственно выражает восторг по поводу пашего прибытия?
Барон ответил:
— Единственный человек, заслуживающий доверия, его показания будут иметь огромную ценность.
Вице-адмирал радостно воскликнул:
— Лейтенант Бобрин! Да-а, отличный молодой моряк. Редкий, можно сказать, в наше тяжелое время.
— Вызвать завтра в восемь до полудня! — приказал капитан Нортон.
Катер, обойдя «Орион», направился к миноносцу. «Отранто» стоял в полумиле от клипера, ближе к выходу из бухты.
Старший офицер сидел в кресле у круглого стола из красного дерева. И хотя за бортом было еще довольно светло, яркая лампа освещала карту, развернутую на полированной столешнице. Командир стоял, опершись руками на стол, и, прищурясь, рассматривал побережье Японского моря от мыса Поворотного до Императорской гавани.
— Да, положение! — сказал командир. — Точь в точь, как в Плимуте.
— Не совсем. Я бы сказал — почти. Здесь обстановка намного сложней. Я бы сказал — гибельней.
— Ну уж, Николай Павлович! Вы сгущаете краски! Да, обстановочка не из простых, но у меня остается еще надежда…
— Слабая, Воин Андреевич. Не будем себя обманывать. Нам следует быть готовыми ко всему и принять безотлагательные контрмеры, и сейчас! Немедленно! Завтра уже будет поздно.
— Да, но что?.. Какие меры?
— Частично вы их уже приняли. Вот карта на вашем столе! Вы погрузили уголь…
Воин Андреевич прошелся до двери, вернулся к столу:
— Действительно, вы же знаете, я давно думаю о возможности выбора. И выбор только один, почти как в Плимуте. Но там никто не подозревал, что мы решимся на такой шаг, привыкли к русской покорности, они даже в душе не верили в серьезность революции у нас, все экспедиционные корпуса снаряжались главным образом, чтобы застолбить золотоносные, нефтеносные, лесные и прочие участки и как устрашение для соперников. Думали, что воспользуются нашей слабостью… Я отвлекся. Там нас не сторожили, не обвиняли, не вешали на шею всех собак. Теперь этот «Отрантишка» — так называют его матросы, словно пес у ворот… Пока нам повезло только с углем. Какой подлец этот начальник порта! Взял двести фунтов стерлингов. Говорит, что «вам все равно, деньги не ваши, а мне, сами понимаете: жалование не платят уже полгода. Надо как-то жить, две дочери, сын…». И, по существу, он прав. Да! Еще говорит, что все тащат, разворовывают Дальний Восток. Японцы почти очистили остров. Вывезли все, включая адмиралтейский якорь, лежавший здесь со времен Невельского, запасы фуража и всех лошадей в придачу. Что делается, Коля!