Рот наполнился кровью из разбитой губы, ребра ныли, руки он уже давно перестал ощущать, а избиение все продолжалось до тех пор, пока спустив пар стражи не отошли. И только тогда над ухом раздался ненавистный уже Клоду голос.
— Смелая попытка, но совершенно глупая. Обещаю тебе, нелюди быстро не умирают.
О как сейчас, Клод ненавидел этого гада, в голове перебирая способы, как он будет его убивать. Такие грубые сладкие мысли отвлекали от жалости к себе. Смотреть на врага не хотелось, но он смотрел, записывая навсегда в памяти его образ. На тот случай, если ему по воле капризной хозяйки выдастся отомстить. Он не сомневался, что найдёт гада везде. Хотя, стоило признать, хлыщ был достойным противником. Высокий, худой, но не хилый, в добротной, практичной одежде, не скрывавшей упругие мышцы, не привыкшего к лени человека. В других обстоятельствах возможно Клод бы восхитился данным типом, но сейчас ничего не желая так сильно, как убить его.
— Как и люди! — уверенно бросил пленник, сплевывая кровь, ничем не отличную от людской. Нелюди, люди, какая разница, все умирали одинаково.
— Господин, эта полоумная старуха говорила, только об одной нелюди. — Неуверенно заметил ближайший к ним воин, его голос звучал заискивающе, как у шакала перед вожаком стаи, при этом кивая в сторону Каэра. Проследив за его взглядом предводитель стражников согласно кивнул, бросив лениво:
— Проверь. Старая рухлядь могла и ошибиться.
Послышалась возня и ругань Каэра, сопровождающаяся бранью стража.
— Укусил, гад, а ещё человек называется! — зло бросил обиженным тоном мужчина, зажимая пострадавшую конечность.
— Все заканчивайте здесь и уходим. Забираем этих. Всех. Люди, способствующие нелюдям не заслуживают снисхождения.
Отдав последние указания своим людям, главарь бросил к ногам старухи, уже выведенной из дома двумя воинами, пухлый кошель. Однако ей уже не было дела до этого вознаграждения, а начальник стражей даже не удосужился убедиться, что она его подняла. Ему было все равно что с ней будет, даже если погибнет на улице неспособная позаботиться о себе. С довольной улыбкой он скрылся в чёрной карете, резко сорвавшейся прочь.
Все это время Клод следил за недругом, запоминая и подмечая все. Он отомстит. Обязательно отомстит! К тому моменту, как начальник покинул место их пленения, воины уже почти убрали тела погибших и раненых товарищей. Каждый раз пронося мимо очередное тело они бросали убийственные взгляды в сторону пленников, кто-то даже плюнул им под ноги, но больше не били. Оставляя работу для палача.
Вскоре настала и их очередь. Подхватив пленников под руки, мужчины тащили их по земле, не позволяя нормально встать на ноги. Колени стёрлись в кровь, но никого это не заботило, словно им нарочно пытались причинить, как можно больше боли. Таким образом мстя за свою тяжёлую победу. Повозка, которая ждала их, отличалась от недавно умчавшейся кареты, своей потрепанностью и мрачностью. Никаких знаков отличия и даже призраков удобства, голый пол из грубо сколоченных досок, стены, окна, перегороженные толстыми прутьями решётки — все для того, чтоб внушить пленнику ощущение в его никчёмности и обреченности. Однако самое отвратное в этом транспорте было не это, а ужасающий запах свежей крови и удушающий смрад испражнений, что порой случалось с желудками людей после смерти.
— "Карета" подана. — Едко бросил один из стражей. — Ваше место там, нелюди.