— Повоюем, котяра! — с лихорадочным слегка печальным азартом прокричал Ролк, встряхнув кулаком, словно заочно прощаясь с другом. Пессимистические настроения глодали не только Клода.
Больше не отвлекаясь, отбросив назад все сомнения и страхи они трехглавой молнией устремились к едва успевшим закрыться воротам. Заметив приближение небольшого отряда стражи всполошились, не оставив их без внимания. Не зная, чего от них ожидать они в напряжении засуетились, подтягиваясь, как можно ближе ко входу. Когда до заветной цели оставалось не больше пары метров, наёмники вынужденно остановились. Несмотря на их спорый шаг, стражи не спешили открывать ворота, но и не обнажали клинков, не веря, что на стражей столицы империи могут просто так напасть. По сути среди стражей служба в столице считалась самым безопасным спокойным местом.
— Кто такие будете?! — важно промолвил один из стражей, видимо самый главный, если судить по его величавому брюшку и алчно блестящим глазам, привыкшего к лёгкой наживе человека.
Приосанившись Клод небрежным жестом подцепил ненавистный кулон тяжёлым камнем болтавшийся на груди и лениво продемонстрировал стражу, стараясь вложить в этот жест все пренебрежение какое испытывал к подвеске и императору в целом.
— Глаза разуй. Мы личные слуги императора.
Демонстрация ненавистной вещицы произвела на воина огромное впечатление.
— Простите, господин. — Пролепетал резко поникнув страж и лихо отполз в сторону, давая знак своим людям. — Пропустите. Пропустите господ, олухи.
Остальные мужчины безропотно засеменили прочь, уступая дорогу. Широкие ворота бесшумно распахнулась. "Так бы сразу!" — довольно ухмыльнулся наемник, радуясь тому с какой лёгкостью им удалось преодолеть ворота не пролил ничьей крови. Впереди их ждал дворец, восхищая своим величием, нависнув над сетью улиц и домов.
Лошади отбивали копытами чёткий ритм по камням мостовой, едва не наскакивая на случайных прохожих. Вынуждая людей отпрясть в сторону, с гневными криками и не особо лестными пожеланиями. Но наёмников сейчас это волновало меньше всего. Петляя в лабиринте узеньких улиц порой чистых и богатых, порой грязных и убогих они неизменно приближались к цели своего бешеного марша. Скорее всего их там уже ждали, Леата не представляла собой легкомысленную женщину и вряд ли могла полагаться на то, что пожар убил их, но выгадать время он ей все же позволил.
— Ненормальный.
— Смотри куда прешь...
— Чтоб вам голову свернуть
Неслось им вслед, а наёмники улыбались, даже неожиданно радуясь этим окрикам, означавших жизнь. Этим голосам людей, пусть и не особо лестным, громким, гневным, но таким приятным. Сейчас понимая, что возможно едут в последний раз по этим улочкам и назад им не вернуться, отчего друзья наслаждались, впитывая в себя отзвуки города, запоминая окружающий мирный пейзаж, возможно рискующий исчезнуть в любое мгновение. От осознания чего в груди отвратительно ныло, нехорошие предчувствия никак не хотели покидать их, отдаваясь в голове неприятным гулом, отзывающимся на каждый удар копыт. Озираясь по сторонам впитывая всем своим естеством такой ненавистный и такой приятный запах жизнедеятельности людей, Клод не мог отвести глаз от небосвода, такого яркого и живого, по которому не спеша тянулись тяжелые курчавые облака, грозя вскоре разразиться очередным снегопадов, и отчаянно понимая, что этого он может больше никогда не увидеть и ужасно не желая со всем этим расставаться.
Отстранившись от всего, погрузившись в такие не свойственные ему печальные ощущения, Клод даже сам не заметил, как перед ними возникли стены дворца. Словно выросши из-под земли. "Вот оно сердце истинного зла, отравляющего этот мир!" Раньше, в бытность своей юности, Клод искренне полагал, что все зло в этом мире идёт от наличия монстров, не позволяющих людям спокойно жить, но как показала жизнь главное зло было в сердцах разумных существ, будь то люди или нелюди. Только "человек" мог избавиться от целого вида, рискуя своим родом, без жалости стерев с лица земли целый вид и ради чего... В настоящее время таких случаев встречалось не много, если не считать истребление нелюдей, просто в причину того, что после войны уже не было разницы в цвете кожи, языке, народе, все были выжившими одной страны пережившей катастрофу. Но вот в прошлом, судя по сохранившимся легендам, такие воины были не редкостью, и жестокости с которой люди расправлялись с себе подобными могли позавидовать, даже монстры, не отличавшиеся похожим поведением, убивавшими лишь в меру своей природы, для еды и защиты, но не ради удовольствия. Возможно в своём поведение нечисть была даже ближе к животным, к природе, чем сами люди. Но нынешнее отношение людей, к таким как он, нелюдям, стало уж очень напоминать схожие ситуации из легенд. Всё благодаря правлению императора, геноцид в сторону нелюдей достиг своего пика, разжигая природную жестокость людей правитель как истинный музыкант человеческой симфонии душ, управлял настроем народа, подогревая ненависть ко всему иному, незнакомому, опасному.