— Дадаа, — заикаясь и шмыгая носом ответил мальчик, терпеливо снося боль в раненной руке, уже забинтованной матерью.
— Может все обойдётся? — со слабой надеждой промолвила мать, не особо веря в свои слова.
— Не знаю, лучше не рисковать. Одевайтесь.
Но они опоздали. Вокруг их домика, стоящего на отшибе уже собирались разгневанные жители, потрясая оружием из подручных средств, они что-то кричали, угрожали, требовали. Сжавшись от страха, Клод уже не различал кому принадлежали эти крики, в его голове все никак не укладывалось то, что эти люди, которых он знал с детства, и которые ласково к нему относились, чью дочь он только что спас, пришли за ним. Что для них он не человек.
— Не успеваем. — Отец склонился над сыном, взяв того за худые вздрагивающие плечи, и заглянув в глаза продолжил. — Клод, послушай меня. Сейчас ты спрячешься в подвале и ни за что не выйдешь оттуда, пока все не разойдутся.
— Но папа, а как вы?
— Ни о чем не волнуйся. Мы с мамой скажем им, что тебя тут нет и все. — Мягко улыбаясь произнёс мужчина, ласково проведя грубой ладонью по волосам мальчика. Глаза родителей светились такой нежностью и любовью, что Клод невольно слегка улыбнулся, поверив, что все обойдётся.
— Папа, мама, я вас люблю! — вдруг воскликнул сын бросившись на шею родителям, обхватив их своими маленькими ручонками, и прижавшись всем телом. Он так не хотел отпускать их, не хотел уходить в подвал, но папа поцеловав мокрую от слез щеку, уже подталкивал в сторону спуска.
— Несмотря ни на что, помни, сынок. Мы любим тебя. Живи. — Пробормотала мать, смахнув набежавшую слезу, словно прощаясь с ним, она поцеловала сына так чувственно, так нежно, вложив в поцелуй все тепло и любовь, которые жили в ней, и все никак не решаясь отпустить.
В дверь заколотили. Коснувшись его ладони, мама вложила туда две золотые монеты и проведя в последний раз по волосам, закрыла крышку. Испуганный, сжавшийся в комок Клод слышал, как сверху сдвинулся стол, закрывая вход в его убежище. Нехорошие предчувствия одолевали ребёнка, но он прогонял их прочь, ведь папа обещал, что все будет хорошо. Надо лишь подождать. А сверху уже доносились голоса соседей, которые он узнавал, однако громче всех кричал отец Найны, требуя отдать им монстра. Но за что? Ведь он же спас его дочь. Клод слышал, как отец спокойно отвечал, что сын не возвращался и даже попенял соседа, за злость в отношении ребёнка, спасшего его дочь. Однако эти слова только разожгли огонь ненависти, быть обязанным монстру никто не желал. Люди кричали, оскорбляли, высказывая все что кипело в их душе. Как вдруг что-то звякнуло, сопровождаемое чьим-то вскриком. После чего на пол упало что-то тяжёлое.
— Нет! Что вы делаете?! — вскричала мама, а соседи словно обезумев заголосили ещё яростней, топая ногами и потрясая железом. Клод не мог видеть того, что происходило наверху, но его слух с лёгкостью компенсировал этот недостаток. Сжавшись в комок он трясся от страха, слыша, как некогда добрые люди рычали, подобно зверям. Он не знал, кто ударил первым, но маленький домик сотрясло от крика ненависти и боли, и что-то тяжёлое вновь упало на пол, а сердце ребёнка сжалось от предчувствия горя, он с расширившимися от ужаса глазами сидел сжавший в комок, не способный пошевелиться, и наблюдая как сквозь щели пола капает ещё горячая кровь. Слезы текли по щекам, а из самого сердца наружу рвались рыдания, но плакать нельзя. Закусив губу, он чувствовал, как кровь из прокушенной губы наполнила рот, но не издал ни звука. Трясясь и содрогаясь от слез, он с ужасом слушал, как соседи убивали его родных. Он так хотел зажать уши руками и не мог пошевелиться, скованный страхом. Клод хотел бы выбраться из подвала, хотел бы остановить убийц, но что он мог сделать один против них, один ребёнок против толпы обезумевших в своей ненависти людей. Содрогаясь всем телом, он не веря смотрел перед собой. Как так?! За что?! Что теперь будет?! Вверху давно все уже стихло, но он так и продолжал сидеть сжавшись в комок, парализованный страхом. Мама. Папа. Их больше нет. Никого нет. Только две монеты. Все что осталось у него от дома и родных. "Он убьёт всех, всех их!" — в сердцах проклинал убийц мальчик, но мягкий взгляд отца и его слова, сказанные сыну накануне не позволили сдвинуться с места: "Мальчик мой, помни, люди могут быть жестоки, но они сами по себе не плохи. Несмотря ни на что не поддавайся злости". Но как же так?! Почему, они должны умереть из-за них? Из-за этих... За что?