— Мой брат не пьяница! — вскричал один из спорщиков, видимо не впервые проводивший вечер в этом заведении, о чем свидетельствовал отстраненный взгляд хозяина, старательно не замечавшего разгоравшегося скандала.
— Тогда, где мой товар? Или ты мне заплатишь? — возмущался не менее трезвый оппонент, выглядевшей гораздо богаче своего собеседника, с которым в обыденной жизни, их мало что могло связывать.
Заинтересовано прислушавшись Клод отхлебнул поданного разносчицей эля, кидавшей ему заинтересованные взгляды, которые наемник старательно не замечал. Сам же напиток был очень неплох, оставляя восхитительное послевкусие, одно это уже свидетельствовало в пользу того, чтобы этот вечер провести за кружечкой ароматного напитка в обществе таких же ценителей.
— Мой брат не крал твои шкуры. Он не мог! Он не вор!
— Тогда может ты знаешь, где его носит и где мои шкуры?
— Откуда мне знать? Я сам его ещё с тех пор как он за твоими шкурами поехал не видел.
— Пропил скорее всего, вот и не спешит возвращаться. Дала же матерь великая ума связаться с семейством пьяниц.
— Мы не такие! Мой брат не пьяница. Может ты сам ограбил его, а теперь хочешь ещё и с меня спросить! Ты тот ещё плут!
— Ты!
— Тыыы!
— Господа. — Решил наконец вмешаться в назревавшую драку Клод, в миг заставив замолчать обоих мужчин, опасаясь потерять такую полезную информацию, которой сами того не желая, они с ним делились. — Подскажите, куда держал путь ваш человек?
— А ты кто ещё такой? Ещё один его дружок-пьяница? — взъелся на него владелец пропавших шкур, но брат перевозчика оказался более сообразительным или доверчивым.
— Он должен был привести по Жемчужной шкуры из Соррма.
— Это не в сторону пересечения Жемчужной и Дарстеи?
— Дааа...
— Тебе что за дело?
— Есть свой интерес. Уверен, что там же пропали и мои спутники. — Честно ответил наемник, слегка улыбнувшись в хищном оскале, чтоб эти горожане знали, кто в их троице самый опасный.
— Отчего они могли там пропасть?
— От того, что может не все быть так спокойно с этой дорогой.
— Что же тогда делать?
— Нанимать охотника на нечисть.
— Нечисть?!
— Что за чушь! Скорее всего он просто валяется где-нибудь пьяный под кустом.
— Достал ты! Мой брат не пьёт во время работы! Господин наемник, может вы возьметесь?
— Я сейчас не нанимаюсь.
— Но что же делать... Других наёмников мне в Астле не найти.
— Твое счастье, что я сам заинтересован в этом деле, поэтому могу взяться за твой заказ, но не рассчитывай на многое. Если дело в нечисти, твоего брата вероятно уже нет в живых.
— Понимаю, — лицо собеседника потемнело, а на лбу сложилась горестная морщинка, — привезите хотя бы его тело, чтоб я мог его достойно похоронить.
— Понял.
— Сколько вы возьмёте?
— Пять золотых.
— Сколько?! Я... яя ппопробую найти.
— Да что ты с ним соглашаешься! — опять влез со своим скептицизмом торговец, уже порядочно отпивший настойки. — Он просто хочет содрать с тебя денег, вот и все.
— Когда вам принести? — спросил мужчина, не обращая на ворчуна никакого внимания.
— Завтра и последующие три вечера жди меня здесь. Если не приду, значит не выживу, тогда оплату оставишь себе.
— Хорошо. Найдите моего брата. Живым или мертвым. У него остались жена и дети.
— И мои шкуры посмотри тоже!
— Семь золотых.
— Что?! Почему с меня семь?
— Не работаю с товаром.
— Пф... И не НАДО. Сам разберусь!
— Хорошо.
Не стал спорить Клод, договор с братом перевозчика, был скреплен рукопожатием и больше в обсуждении не нуждался. Наемник лишь уточнил основные приметы потерявшегося и на этом с ними расстался. Продолжать беседу было излишним, ничего нового или полезного они сообщить ему не могли, поэтому он переключился на соседние столики, обратившись в слух. Угрызений совести, что отклоняется от задания императора Клод не испытывал, напротив, чувствуя непривычное воодушевление и подъем, да и скандалисты после его вмешательства поутихли и больше не отвлекали.
Вечер шёл своим чередом, гости отдыхали тратя свои сбережения, разговоры лились рекой, как и эль, услужливо подаваемый хозяином, по-прежнему вежливым и веселым. "Неплохие нервы у мужика, целый день так приветливо улыбаться каждому пришельцу" — восхитился про себя Клод. Он конечно и сам был не из слабаков, но держать вежливый образ долгое время не мог или точнее не хотел, безучастная отстраненная "мина" давалась ему гораздо проще.