— Если вы закончили миловаться, тогда пойдёмте дальше! — прервала их милую беседу воительница, притоптывая от нетерпения. Близость руин манила к себе многим. Их цель была близка и это путешествие, да и копания вскоре останутся в прошлом, не стоило исключать и опостылевший дух авантюризма влекущий их исследовать руины. Эту частичку прошлого доставшуюся от предков. Кусочка их жизни.
Оглядевшись по сторонам Клод с удовольствием отметил как позади них остался высокий склон покрытый вершинками сосен, поразившись тому, как им так легко удалось пересечь такую громаду.
Сейчас отряд расположился в светлой рощице словно родной спутницы того лесного гиганта из которого им удалось наконец выбраться. Светлой и лёгкой, напоминающей хрупкую девушку в компании огромного воина-великана. В этом месте даже дышалось легче и теплело на душе. Пока готовился ужин, Клод успел просушить мокрую одежду, с удовольствием ощущая, как последние отголоски пережитого обморожения покидают его, возвращая телу привычную послушность и лёгкость.
— Дейза, спасибо. — Промолвил он спустя час, когда они выдвинулись в путь дальше. Слова дались нелегко. Признаться, в том, что его спасла хрупкая девчонка было сложно даже самому себе, не то что ей. А тем паче того, сознаться в своей слабости. "Он должен быть справедливым не только с ней, но и с собой" — признал парень. "Ведь, если бы не Дейзира, кормить бы ему сейчас рыб на речном дне".
— Не за что. Я рада, что все обошлось. — Негромко промолвила в ответ девушка. Понимая его терзания, её слова прозвучали тихо, так, чтоб услышать их мог только он.
— Я запомню.
— Не надо. Обещай, что не погибнешь.
— Не погибну.
— Я рада. Этого достаточно.
Этот негромкий разговор был приятен обоим, он вызывал какие-то забытые чувства. Редко, когда Клода просили "не погибать". Чаще было наоборот. Умри, но спаси. Может поэтому, невольно расчувствовавшись он не заметил настигшей их опасности, а может просто не ожидал, что такова вообще может возникнуть в этом светлом месте. Как по округе разнесся ужасно громкий свист, от которого у наемника заложило уши. Казалось, в голове произошел мини взрыв, рассыпавшийся осколками острых игл, застрявших внутри. Клод рефлективно зажал уши руками, стараясь снизить влияние звука. Помогло это плохо. Трель проникала сквозь ладони, заставляя содрогаться каждую клеточку тела, истекать кровью, изнывая от боли. Звук причинял боль! Что это?! Боковым зрением он ещё отмечал, как неподалеку от него, беспомощными, скрюченными, изломанными куклами рухнули девушки-нелюди, чувствуя, как и сам валится следом. Они отчаянно зажимали ладонями уши, стараясь, хоть чуть-чуть заглушить громкость трели, которая на людей не произвела подобного впечатления. Похоже они вообще не испытывали дискомфорта, приносимого этой песней, а даже напротив, наслаждались, восхищаясь её звучанием, словно она дарила им счастье, а на губах расплывались совершенно идиотские улыбки. Вот только было ли им от этого лучше. А трели все звенели и звенели… Трели… Затуманенный болью мозг работал медленно. Спустя несколько мучительных минут, до Клода все же стало доходить с чем они успели столкнуться.
Свирельи — такие необычные твари или все-таки птицы… Раньше с ними ему сталкиваться не приходилось, но наемник многое слышал о них. Считалось, что это очень редкий вид нечисти. Который вообще-то не отличался особой кровожадностью, они даже не ели мяса, являясь исключительно травоядными созданиями. Но их трели были опасны, воспринимаемые людьми, как волшебные песни ангелов, спустившихся с небес, нелюдям же эти ангелы были недоступны. Песнопения свирельи нелюдям приносили лишь мучительную боль. Некоторые из последователей культа Матери Великой, считали и старались убедить в этом других, что Матерь Великая специально создала этих тварей, чтоб наказать нечистых созданий и явить свою благодать своим детям, людям. Только все это чушь! Эти глупцы не понимали, что счастье, создаваемое райским пением этих птиц было ложным. Как не может быть счастья, там, где нет ничего способствующего его появлению.
Продолжая зажимать уши руками Клод скорее дополз, чем дошёл до Каэра. Самого близкого к нему человека. Протянув руку со странно дрожащими пальцами, мужчина коснулся подростка, нехотя обратившего на него затуманенный полный восторга взгляд, мальчик его явно не видел. Наемник для него был не важнее пыли под ногами. В ушах уже не просто гудело и стреляло, они ныли от боли, а по шее стекало тонкой струйкой что-то тёплое. Кровь.