До места они добрались довольно быстро, но все равно не успели до темноты. Солнце, не став дожидаться их, плавно опустилось за горизонт, скрывшись за верхушками деревьев, а вокруг ощутимо похолодало. Здание встретило их темнотой и тишиной, нарушаемой лёгкими шагами их ног.
— Почему ты думаешь, что мы будем здесь в безопасности? — негромкий голос Алиты, пристроившейся возле Ролка, мрачным эхом отразился от стен.
— Ни в чем не уверен. Но это здание хотя бы выглядит более целым по сравнению с соседними. Да и нам нужен отдых. Не думаю, что мы выдержим ещё один день или сражение.
И словно подтверждая слова Клода, по округе разнесся душещипательный вой, сопровождаемый яростным скрежетом, словно кто-то совсем рядом точил когти о камень.
— Поспешим. Поднимаемся выше.
Они прибавили шаг едва не бегом пересекая полуразрушенный холл, заваленный мусором нанесённым ветром и обломками стен. Внутри было ещё темней чем с наружи, поэтому заставив воспользоваться факелами, чей свет хоть немного, но дарил умиротворение отгоняя невольные страхи, навеянные этим безжизненным местом. Из зала вело несколько дверей, а в самом дальнем углу уходили вверх частично обколотые ступеньки. К ним-то они и направились. Место для отдыха должно находиться не просто под крышей, но иметь как минимум три стены, чтоб во время сна не нагрянули неожиданные гости. Нужное помещение нашлось не сразу. Они оставили позади несколько этажей, больших и маленьких комнат, пока не оказались в небольшой клетушке в которой, о чудо, уцелели все стены. Забаррикадировав вход всем что попало под руку они расслабленно растянулись прямо на полу. Двигаться не хотелось. Есть тоже, но желудок настойчиво требовал пищи и игнорировать его требования не стоило. Распаковав свои скромные пожитки они извлекли то, что должно было послужить им ужином и завтраком. Клод печально покачал головой, еды не хватало. Когда собирались в путь, они конечно рассчитывали, что не смогут часто охотиться, но надежда все же оставалась, сейчас разбитая об стену жестокой реальности. В этом месте кроме монстров ничего не водилось, а есть их как-то совсем не тянуло.
— Если мы вскоре не выберемся отсюда, помрёт с голода. — Озвучил его не весёлые мысли Ролк.
— А что мы такое вообще нашли я так и не понял. — Нагло поддавшись юношескому любопытству вдруг промолвил Каэр. — Никогда не видел, чтоб лекарство так выглядело.
— Это не твоего ума дело! — огрызнулась Леата и мягче, даже как-то снисходительно, добавила. — Что ты ещё в жизни видел, ребёнок совсем.
— Я не ребёнок. Мне уже восемнадцать.
— А мне тридцать пять и не спорь со старшими.
Противопоставить ей мальчишке было нечего, и он, насупившись замолк, якобы увлекшись вяленым мясом, от которого всех уже порядочно воротило. "Вот бы сейчас свеж прожаренный кусок свинины, с хлебом и кружкой эля". — Рот наполнился предательской слюной: "Долой эти мысли, а то так и останусь голодным". Пожурил сам себя Клод и вальяжно развалился. Тело ответило расслабленной благодарностью. В эту ночь можно было обойтись без дежурства, созданный их усилиями завал, никого бесшумно не подпустит.
— Каэр, понимаешь. Лекарство может быть разным. — Аккуратно подбирая слова все же ответила парню Айяна. Клод слушал их беседу в пол-уха, потихоньку погружаясь в приятную дрему. — Это не только привычные нам с детства настои. В древности были разные маленькие такие та-б-лет-ки, несмотря на свой размер они были порой действеннее, чем целый кувшин того же настоя. А ещё лекарством могут быть разные микроорганизмы, мы их не видим, но они живут в нас.
— Живут в нас? — опешил парень, сверля недоверчивым взглядом женщину.
— Да. Мы их просто так увидеть не можем, а они нам очень помогают.
— Врете вы все. Специально, чтоб меня запутать.
— Айяна, отстань. Я же говорила, он ещё ребёнок.
— Мой брат не ребёнок!
— Оба вы ещё дети.
— Подожди, Леата. Все что я рассказала правда. Вот, когда прибудем в столицу, я с позволения нашего императора вам их покажу.
— Договорились! — в предчувствии увлекательного зрелища парень аж подскочил.
— Сначала вернуться надо, мечтатели. Спать ложитесь.
— Какая ты скучная Леатрис, ложимся мы уже. Правда, сестрёнка?
— Правда.