— Жади, ты несправедлива ко мне…
— Вы живёте минутой — и всё! Вы думаете лишь о себе!
— Но я приехал, так ведь?
— Приехал, как будто ничего не случилось! Тебе неинтересно, что произошло в моей жизни! Ты приехал проверить, не изменилась ли я! Это всё, что тебя интересует. Ты уверен, что я примчусь к тебе, как прибегала всегда!
— Жади…
— Ты приехал сюда, чтобы вновь стать счастливым там, где всегда был счастлив! А я приходила сюда раньше, чтобы набраться сил, и вести ту жизнь, которую вела!
— Что ты говоришь…
— Скажи, что это неправда! Скажи! — кричала она и топала ногами.
— Я приехал к Жади, которую всегда знал, но не к этой Жади, которая обращается со мной, как с врагом, — от волнения Лукас даже вспотел, уши у него покраснели.
— Я больше не верю тебе, не верю, что ты разведёшься… — вздохнула Жади.
— Я уже развёлся, ты не веришь?
— Я сошла с ума! Просто сошла с ума… И Аллах наказал меня… Аллах скор на расправу, — наконец она заплакала и позволила себя обнять. — Верни мне дочь, Лукас, — умоляюще произнесла она. — Я могу рассчитывать только на тебя, больше ни на кого, даже если ты уйдёшь из моей жизни…
— Я никогда тебя не оставлю, никогда…
— Верни мне мою дочь…
— Послушай, я тебе обещаю: муж не отберёт у тебя Кадижу. И если последним средством станет кража Кадижи, я пойду на это.
— Поклянись Аллахом, — попросила Жади.
— Я сделаю всё, но позволь мне использовать другие способы. Я прошу тебя об одном: верь мне, верь мне… — и он поцеловал Жади.
Зорайде вернулась с опущенными глазами, и дядя Абдул, конечно, не упустил вошедшую служанку из вида.
— Где Жади? — спросил он.
Согласно уговору с плутовкой, Зорайде соврала, что её оставили в больнице. Абдул забеспокоился и решил навестить «больную» вместе с Сумайей.
— Врач дал Жади снотворное и сказал, что она проспит до утра, — на ходу торопливо сочинила служанка.
Тогда Абдул послал саму Зорайде в больницу, чтобы та поухаживала за Жади и помогла ей вернуться домой. Он даже обвинил служанку в эгоизме, когда та весьма неохотно уходила из дома «в больницу». Зорайде же молила Аллаха, чтобы Жади не додумалась просидеть в развалинах всю ночь…
Аллах, Жади не возвращается… Что будет со мной? Я есть хочу, думала Зорайде, смущённо стоя на рынке.
Солнце катилось к закату. На развалинах стояла прекрасная тишина, изредка нарушаемая голосами двух влюблённых…
— Хочу показать тебе кое-что, — Лукас достал маленькую бархатную коробочку из внутреннего кармана пиджака.
— Что это? — спросила Жади, беря коробочку.
— Открой… — она достала из коробочки брелок с единственным ключом. — Это ключ от нашего дома.
— Лукас… — вздохнула она, улыбаясь.
— Он готов и ждёт только тебя…
Бедная измученная Зорайде уснула прямо на улице. А забывшая обо всём парочка всё ещё болтала. Отсутствие какого-то ни было освещения в развалинах, расстраивало влюблённых мало, скорее, даже наоборот, навевало романтизм.
— Теперь осталось немного, совсем немного, и мы будем вместе, Лукас… Две недели… Через две недели я буду свободна и буду с тобой!
— Что такое две недели, когда мы ждали с тобой двадцать лет?!
— Да, двадцать, — подтвердила Жади.
— Но здесь, в этих развалинах, время словно остановилось. Здесь нет ни Саида, ни Маизы… Здесь нет ничего того, что мы пережили за эти годы. Здесь только мы с тобой… — сказал Лукас, и Жади в порыве чувств поцеловала его.
Возвращаясь домой, она нашла спящую Зорайде на улице.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, ласково разбудив служанку.
— Я не здесь, я в больнице рядом с тобой, по приказу дяди Абдула, — ответила та, немного насупившись.
— Ты провела ночь тут? — спросила Жади, с трудом сдерживая смех. Зорайде сердито отмахнулась от неё. — Пойдём домой, я буду ухаживать за тобой, — сказала Жади, помогая служанке подняться с земли.
— Вернулись! — воскликнул дядя Абдул, увидев женщин в гостиной. — Как ты себя чувствуешь, Жади?
— Всё в порядке, дядя Абдул, всё в порядке, — ответила она, радостно улыбаясь.
Зато у служанки глаза слипались от усталости.
— А вот Зорайде что-то плохо выглядит, — подметил Абдул.
— Потому что она всю ночь не спала, ухаживала за мной, — пояснила Жади, поглаживая служанку по щеке, — Теперь я поухаживаю за ней, иди, полежи, поспи…
— Нет, нет, я ещё не приготовила баранину, — сонным голосом сказала та.
— Я сама приготовлю… Скажите ей, чтобы она пошла, спать, — Жади взглянула на дядюшку Абдула.