— Ира, я одного не понимаю. Если ты не беременна, то зачем тебе-то все это нужно? Ты молодая, красивая, умная, я на столько лет тебя старше…
— Паганель! Ты отстал от жизни! Не просекаешь нынешних реалий! Сейчас какой самый опасный возраст у мужиков? Как экономист с почти высшим образованием, скажу тебе: с двадцати восьми до тридцати шести лет. Если не спиваются — так садятся на иглу, если не гибнут в разборках — так попадают на зону. Пик смертности и тюремности. И что делать бедной девушке, если выскочит за такого? Терпеть муки в амплуа матери-одиночки? Зато если мужик дожил до сорока, не спился и не сел в тюрьму, то он почти гарантированно протянет еще лет тридцать! Проверено статистикой. Как раз такой срок, чтобы и детишки подросли, институты кончили, и мамочка до пенсии благополучно добралась. — Ирина говорила все это с веселой улыбкой, и я так и не мог понять, серьезно она так думает или смеется надо мной. — Представь себе: лет через тридцать ты будешь бравым ветераном полярных широт, власть, как одного из немногих оставшихся в живых специалистов по отмораживанию носа, обвешает тебя орденами, будет усаживать в почетные президиумы. Да и мне будет только пятьдесят с небольшим, и я еще буду смотреться «ягодкой опять» рядом с тобой на светских раутах…
— Ирина, ты издеваешься надо мной!
— А ты надо мной — нет? Почему ты не хочешь подумать о том, что я просто хочу быть с тобой, что ты мне нравишься? Что крутилась я, крутилась по этой жизни, как все, а в один прекрасный день вдруг смотрю — есть человек, который не собирается жить по закону «хочешь жить — умей вертеться», живет сам по себе и в ус не дует. Мало того, меня обихаживает, словно родную дочурку. От уголовников спасает, чаем поит, задушевные разговоры ведет, лапать не лезет и даже готов по три часа торчать на морозе, пока я в его постели с посторонним перцем любовь тюрю. — Улыбка ее на мгновение стала чуть виноватой, извиняющейся. — Вот и подумала тогда: а почему бы нет? В конце концов, нормальные мужики на улице штабелями не валяются. Если попался один, так надо быстрее в охапку хватать, пока какая-нибудь девяносто — шестьдесят — девяносто не увела! Детишки хотя бы здоровыми родятся! Одна только проблема: тебе все невдомек. Я уж и так, и эдак, всеми частями тела намекаю, а все впустую! Это надо же, молоденькая телочка сама в постель к нему лезет, а он на полу в клубок свернулся и у ватника рукав грызет! Что, орден за стойкость и мужество давать? Так и пришлось прибегнуть к последнему аргументу всех особ хитрого пола. Извини, но у девушек, когда хотят замуж, принято иногда говорить, что они беременны!
— Но ведь ты такое сказанула, что любой другой мужик тебя бы в три шеи прогнал! Это же надо было додуматься!
— А мне «любой другой» и не нужен! Заодно проверила и твои чувства ко мне! — присев на койке, она вновь торжествующе поглядывала на меня. — На молоденьких-хорошеньких все не прочь жениться, а вот если с икоркой? Ну, подумай, — после секундной паузы, как бы меняя тему, спросила она, — что мне было делать, если тебя на бабу и домкратом не поднимешь? Вот и пришлось говорить, что от другого! Самому надо было быть пошустрее…
— Ирина, я должен сказать! Дело в том, что я действительно принимал тебя за родную дочь…
— Меня — за дочь? Твою? Да ты что? Откуда взял?
— Ира, это не так просто объяснить. Видишь ли, дети, как правило, очень похожи на своих родителей…
— Глубокое наблюдение!
— Не перебивай! Это очень важно. Ты знаешь, что больше двадцати лет назад я уехал из этого города, ни разу не возвращался, всю жизнь провел как одинокий медведь-шатун. И вот приезжаю обратно, изо дня в день хожу на работу по университетскому двору, вижу знакомые молодые лица и догадываюсь, что это дети бывших друзей, тех ребят и девчонок, с которыми расстался, уходя в армию. Представь, идешь и видишь: вот сын Витьки Сергеева, вот дочь Женьки Волкова, вот сын Верки Лазаревой — и так похожи! И вдруг идешь ты — вылитая я двадцать лет назад! Что я должен был подумать?
— Я так похожа на тебя? — Ирина с недоуменной миной сунулась к зеркалу. — На бородатого волосатого косолапого гризли? А откуда у тебя может взяться дочь? Ты был женат?
— Ирина, это была случайная связь. Абсолютно спонтанная, извини за такое слово. Ты знаешь, я не циник, но тут другого термина не подберешь, — мучительно потея, я в общих чертах рассказал о своем пошловатом приключении двадцатилетней давности. — И когда я увидел тебя, такую на меня похожую, то подумал: а что, если тогда, в тот раз, у нас получилось? В смысле, ребенок, то есть ты?
— Да, да, — хмыкнула Ирина, — понимаю, презервативы в то время выдавали только ударникам социалистического соревнования на праздник годовщины социалистической революции и Первое мая…