Она качнулась назад, села на пятки, оперлась на руку, юбка легла широким кругом. Второй рукой, кончиком пальца, она принялась рисовать в пыли крохотные значки. Она смотрела на палец.
— Так или иначе, — наконец сказала она, — я не собираюсь говорить про свой сон никому. Ни Сутулому Орлу, ни Светляку. Видишь ли, Сутулый Орел, или Ягода, Светляк, или Малек…
— Ягода? Малек?
Снова наступило долгое молчание.
— Хорошо, — сказала она наконец. — Хорошо, понятно.
Смятение в нем наконец отступило и возникла ясность. Все это был сон, но во сне он понял жестокость своих Леопардов.
— Клонк.
— Что?
— Моя нога говорит: «клонк».
Он поднял на нее глаза — быть может, ища утешения. Но она отвернулась и уставилась на треножник. Губы скривились в улыбке. Слова не имели значения.
— И внутри у меня «клонк». Но как ты заглянешь ребенку в голову?
Она взглянула на него, потом вновь на землю и на кончик пальца:
— Когда у меня будет ребенок…
Мурашки тотчас вернулись.
— Какое это имеет ко мне отношение?
— О, никакого, конечно же никакого! Это дело Небесной Женщины. Тем не менее с тех пор, как моего Леопарда убило солнце, у меня не было ребенка. Правда, странно? Но теперь…
Он попытался понять:
— Теперь?
Она перестала чертить и провела рукой по лбу:
— Я тоже вижу сны. Они не имеют никакого значения. Никакого, совсем никакого. Чего мы боимся? Небесная Женщина… кто знает, кто она такая, и кто мы такие, и что в нас такого? Могучий Слон… этот сон, твой сон…
— Что — мой сон?
Он увидел, как она меняется в лице и краска заливает грудь, шею, щеки.
— Когда я привела тебя сюда… все ли было плохо?
Он вспомнил место, где не было зубов, темноту, которая унесла страх.
— Нет. Нет.
Краска залила ее щеки.
— Видишь ли… ты мог бы… то есть… Могучий Слон, ты мог бы стать моим Леопардом. Когда ты вернешься с охоты, ты мог бы прийти ко мне в хижину… если ты хочешь, конечно.
Он подумал о Леопардах, об их страхе перед Той, Кто Дает Имена Женщинам. Великое облегчение заполнило его и вытеснило горе. Он сказал резко, чтобы скрыть нежданную радость:
— Раз ты так хочешь.
Краска сошла с ее щек. Она приподнялась на коленях, подалась вперед и со спокойным достоинством сказала:
— Можно потереться носами, Могучий Слон.
Девичий голос кричал где-то за пологом:
— Пальма! Пальма! Ну Пальма!
Дающая Имена вскочила и быстро вышла.
— Не входи!
— Пальма!
— Что случилось?
— Они возвращаются… Пальма! Леопарды! Они возвращаются на день раньше, Пальма!
Та, Кто Дает Имена Женщинам, стояла молча, прижав ладони к щекам. Она быстро взглянула на Шимпа и отняла руки:
— Послушай, Пескарик. Скажи всем. Пусть уберут…
— Мы уже убираем.
— Запомните — все. Чтобы ни следа!
Шимп принялся ползать по кругу. Он осматривал землю.
— Мой пояс — где же он?
— Откуда мне знать! Наверное, около котлов!
— Но я не могу…
— Ты должен, должен уйти!
— Как? Куда?
— О!..
— Голый?
— Подожди. Я посмотрю, далеко ли они…
Она торопливо вышла за полог, прошла под деревьями, быстро пробежала вдоль котлов. Пояс плавал в первом. Она выловила его и посмотрела из-под руки на равнину. Леопарды были даже ближе, чем сказала Пескарик. Если бы она не знала, что слух у нее уже не девичий, то наверняка подумала бы, что слышит их пение. Зато она видела, как охотники идут цепью, вскидывая при каждом шаге копья.
— Ра! Ра! Ра! — сказала с горечью Та, Кто Дает Имена Женщинам. — Ра! Ра! Ра!
Она мигнула от света и плотней приложила к глазам ладонь. Она видела, как двое охотников несут на плечах шест. С шеста свисала добыча. Она разглядела ношу, цвет шкуры…
— О неизменная Небесная Женщина! Только не леопард!
Она возвратилась к Месту Женщин и бросила ему пояс.
— Надень и уходи.
— Куда? Как?
Она схватилась за голову:
— Разве я не достаточно позаботилась о тебе? Иди! Иди по реке вверх, а там в лес…
— Ухожу…
— Не думаешь ли ты, что я собираюсь возиться с мужчиной все…
С поясом в руках он прыгнул в воду. Встал и побрел, то и дело вздрагивая. В последний раз взглянул на нее — она стояла возле треножника с кокосовой скорлупой в руке. Он раздвигал тростники и нависшие ветки. Он вымазался в грязи, выбрался на лесной берег и оделся. Почувствовав себя в безопасности, крадучись прошел через лес к скалам. Потихоньку обогнул поселок, поднялся к горячим ключам и сквозь клубы пара спустился вниз с другой стороны. Он видел, как по открытому пространству перед поселком шли, возвращаясь, охотники. Женщины и девушки танцевали, выбегали навстречу, обнимали своих мужчин, осыпали цветами. Дети танцевали, бросали цветы, хлопали в ладоши. Мужчины пели, вскидывали копья, а дряхлый Леопард стоял возле своей хижины, опираясь на копье, кивая и смеясь беззубым ртом. Радость была ярче солнца. Шимп украдкой спустился вниз и пристроился в хвост процессии за спиною Прекрасной Птицы. Леопард на шесте раскачивался из стороны в сторону, свисали лапы, капала кровь. Прекрасная Птица, смеясь, повернулся, увидел Шимпа и сжал в объятиях.
— Где был Могучий Слон? Мы славно поохотились! Мы убили сильного леопарда! Мы пели вокруг огненного цветка, но с нами не было ни Могучего Слона, ни его флейты! Все плакали!
Светляк, обнимавший за плечи свою девушку, тоже оглянулся:
— Где ты был, Песня Ветра? Ты оставил нас в дождевой туче!
Стрекоза подошел ближе и робко взял Шимпа за руку. Шимп заплакал.
Вдруг наступила тишина. Шимп поднял глаза и сквозь слезы увидел, куда все смотрят. По открытому лугу от Места Женщин к ним направлялась Назывательница Женщин, Дающая Имена, Та, Чье Сердце Хранит Имена. Она покачивалась как пальма. На шее, на запястьях и на лодыжках тихо позванивали белые раковины. На груди ровно и скромно лежали пряди длинных черных волос, шелестела травяная юбка. Она выставила вперед одну ногу, раскинула руки в стороны. Она склонила колени и голову. Она выпрямилась и протянула руки. Она ласково улыбалась:
— Приветствую вас, могучие Леопарды! Чья стая, чье стадо, чья свора быстрей и сильнее вас? Приветствую и тебя, мой Леопард, мой Могучий Слон, который придет ко мне в хижину, когда пожелает!
Как во сне, Шимп услышал вопль. Леопарды окружили его, в лицо полетели цветы, а Сутулый Орел подошел и поцеловал.
Она заговорила вновь:
— Где ты был, Могучий Слон? Ночи без тебя были долги и одиноки!
Великая радость заполнила его, поднимаясь выше и выше от чресел. Он взял у Стрекозы копье, вскинул и топнул здоровой ногой. Его распирала песня.
— Я — Водяная Лапа! Я — Раненый Леопард!
Сутулый Орел и Яростный Лев пригнули его к земле. Шимп опустился на колени. Старейший из Старейших поднял копье и коснулся его плеча:
— Водяная Лапа! Раненый Леопард!
И, поднявшись, он так плакал, что не видел Дающую Имена, но слышал, как она снова заговорила:
— Идите в свое тайное место, могучие Леопарды.
Возьмите себе силу страшного леопарда, а мы, женщины, любопытные и трусливые, мы смиренно приготовим вам сытную пищу — суп из термитов, сушеную рыбу, коренья и фрукты, и прохладную чистую воду.
— Ра! Ра! Ра!
Итак, все закончилось хорошо, а то, что переменилось, переменилось к лучшему. Гора не просыпалась еще сто тысяч лет; а когда проснулась и затопила лавой выросший возле Горячих Ключей курорт, на земле было так много людей, что это не имело почти никакого значения.