Однако резоны Клод желать стать женой мастера де Джонса оказались совершенно иными. Оказывается, тётя Огюстина, узнав, что Джеффри не свободен, решила всё же не оставлять своей идеи выдать свою младшую дочь снова замуж. Из найденных в Англии документов ведь выяснилось, что помимо де Джонсов на этой земле живёт ещё одна ветвь потомков прекрасной Сандрин де Сен-Рене – семейство Малави. Конечно, сейчас это захудалый дворянский род, представители которого уже давно не покидают своих владений в коньякских провинциях, но ведь среди них тоже может найтись кто-нибудь с синими глазами, кто-нибудь, кто мог бы жениться на Клод! И если ей, Клод, таки предстоит ещё раз выйти замуж, то пусть лучше это будет Джеффри, милый добрый Джеффри, которого она более-менее знает. Это будет гораздо лучше, чем заполучить в мужья какого-нибудь неотесанного мужлана из этих коньякских провинций!
«Но дорогая кузина», изумилась Клотильда, «зачем тебе вообще выходить замуж, если ты этого не хочешь?»
«Но как же…» робко возразила Клод, «этого же хочет мама… Как же я могу ей в этом отказать…?»
«А почему ты, собственно должна соглашаться?» продолжила Клотильда. «Ты же не молоденькая девушка, ты взрослая женщина, вдова, тебя уже никто не может выдать замуж против твоей воли!»
«Скажи это моей маме», продолжала плакать Клод, «она всю жизнь считала, что я должна быть ей послушной, что я должна исполнять её волю… Я так надеялась, что хотя бы после свадьбы я наконец стану свободной от её притязаний, но после смерти моего бедного мужа всё вернулось на круги своя…»
«Как бы там ни было, моя дорогая, чего бы там ни хотела твоя мать, сейчас она не имеет никакого права распоряжаться твоей жизнью», с уверенностью заявила кузине Клотильда. Удивительно, хоть она была моложе Клод и, будучи старой девой, имела социальный статус ниже, чем вдова, но в этой ситуации мадемуазель де Лиерак ощущала себя старше и опытнее кузины. Вообще, за последние несколько месяцев жизни Клотильда неожиданно почувствовала себя выросшей и повзрослевшей. Наверное, до смерти своей матери она бы точно также, как и Клод, боялась бы не подчиниться родственникам, но после того, как она практически заглянула смерти в глаза, после того как её чуть не убили в Англии, притязания тёти на свободу совсем не казалось ей неразрешимой проблемой.
«Я удивляюсь, почему вообще ты продолжаешь жить вместе с матерью, если тебе так это не нравится?» спросила она Клод. «У тебя же есть дом, доставшийся тебе от своего мужа, почему бы тебе не переселиться туда, поставив таким образом мать перед фактом того, что ты теперь уже взрослая самостоятельная женщина?»
Но у Клод и на это был ответ: «А мама скажет, что женщине не пристало жить одной, и что если мне так хочется жить именно в том доме, то тогда она переселится ко мне…»
«В таком случае», нашлась Клотильда, «вместе с тобой могу, например, поселиться я. Или же, скажем, Шарлотта. Она ведь тебе точно такая же родственница, как и мне. Уверяю тебя, мы с ней сделаем все чтобы тебе помочь!»
И хотя Клод поначалу сомневалась в том, насколько это будет прилично, если она поселится вместе с сестрой своего несостоявшегося жениха, в конечном итоге Клотильда с Шарлоттой, которая не имела ничего против того, чтобы помочь именно Клод, уговорили последнюю в необходимости и возможности переезда.
Глава 11
Следующие несколько дней прошли в переездных хлопотах, ибо дом покойного мужа Клод стоял закрытый и законсервированный, и прежде чем туда можно было въехать, нужно было обо многом позаботиться, поэтому, когда в одно прекрасное утро слуги уведомили Клотильду о возвращении мастера де Джонса для последней это стало абсолютной неожиданностью. За хлопотами в помощи кузине она совсем забыла о том, что собиралась специально подготовиться к разговору с Джеффри.
Её мужества хватило только на то, чтобы при встрече сразу прямо посмотреть ему в глаза и твёрдо вымолвить первую фразу: «Джеффри, это я виновата в срыве вашей помолвки с кузиной Клод…» А дальше мадемаузель де Лиерак, опустив глаза и теребя в руках платочек, сбивчиво продолжала свои объяснения на тему того, зачем тётушке на самом деле был нужен брак Джеффри с одной из её дочерей, и почему она, Клотильда, объявила всем о невозможности этой помолвки.
«В любом случае, Джеффри», закончила она, не поднимая глаз и не замечая, каким нежным взглядом смотрит на неё мастер де Джонс, «если Вы хотите, то можете считать себя свободным. Можете свалить всё на меня, можете жениться хоть на Клод, хоть на ком-либо другом, потому что на самом деле хоть моя мама и наказала мне выйти замуж за Вас, но я не успела ничего ей ответить и таким образом мы с Вами ничем не связаны.»
«Что вы, дорогая моя», ответил ей на это Джеффри с тёплой улыбкой на лице, «на самом деле мы всё-таки связаны, потому что, в отличие от Вас, я успел пообещать Вашей покойной матушке, что я сделаю Вас своей женой.»
Теоретически, здесь можно было бы продолжить последовавшую сцену, описать, с какой надеждой подняла Клотильда глаза на Джеффри, какую любовь увидела в его глазах, каким был их первый поцелуй… Но всё это не имеет отношения к дальнейшему развитию (а точнее уже к окончанию) сюжета, поэтому я сразу перейду к хэппи-энду.
Эпилог
Бракосочетание двоих влюблённых, однако, произошло не так скоро, как бы им того хотелось. Сначала его пришлось отложить из-за дел жениха – Джеффри ведь так и не выполнил поручения королевы по нахождению денег для короля, и поэтому вынужден был совершить длительную поездку по Европе. А потом семья невесты погрузилась в траур из-за смерти тёти, мадам де Сен-Рене. Тётя Огюстина, хоть и вынуждена была смириться с отказом дочери снова выходить замуж, решила-таки разыскать родственников из Малави. А вдруг у них бы нашёлся кто-нибудь синеглазый, за которого можно было бы выдать замуж (или женить) кого-нибудь из её собственных внуков? И несмотря предостережения лекарей о том, что ей, прежде чем отправляться в такой далёкий путь, стоит сначала поправить здоровье, пошатнувшееся из-за последних ударов судьбы, мадам де Сен-Рене всё-таки пустилась в дорогу. Но предостережения, увы, оказались не беспочвенными, и через пару всего дней пути с тётей Огюстиной случился удар, от которого она и скончалась.
Бедная Клод, узнав о смерти матери, была безутешной, виня в случившемся исключительно себя. Клотильде пришлось долго утешать кузину, уверяя её в том, что в произошедшем нет никакой её вины. Она ведь не связывала мать, не отправляла её в путешествие насильно! Её мать была взрослым человеком, и если она решила пренебречь предостережением докторов, то ответственность за это лежала исключительно на ней самой.
Постепенно, но Клод успокоилась и вняла утешениям Клотильды. И на свадьбе последней она, наконец освободившаяся от гнёта властной матери, если не блистала красотой, то сияла счастьем не меньше, чем сама новобрачная. А у новобрачной, кстати, тоже был ещё один лишний повод для радости, потому как к алтарю её вёл не кто-нибудь, а её собственный старший брат Луи, с которого, наконец, власть нового короля сняла все обвинения и разрешила и вернуться во Францию.
КОНЕЦ