Раздались аплодисменты, а мальчишка тем временем уже взобрался на пирогу, Моран плыл к кораблю все еще с ножом в руке, но его тут же подхватила одна из пирог, потому что, привлеченные кровью, могли появиться другие акулы. Наконец француз оказался в безопасности. Зрители радостно выражали ему свою признательность. Его пирогу окружили другие, ему со всех сторон совали подарки: раковины, фрукты, цветы, фальшивый антиквариат. Кто-то надел ему наголову изящно сплетенное сомбреро, кто-то вручил со вкусом сделанные ножны. Какая-то девушка тянула к нему руки, крича: «My corazon!..», а солидная матрона призывала на его голову благословение Святой Девы Гваделупской. Морана с почетом подвезли к «Diamond Cross». Поднявшись на палубу, Моран увидел китайца, бросившего доллар, который мог стоить жизни юному мексиканцу. Незнакомец стоял, облокотившись на поручни, и, казалось, улыбался, но сквозь улыбку явно просвечивало разочарование.
Морана опять охватил гнев. Он сжал кулаки и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Если ты думаешь, что это тебе пройдет так просто, то ты ошибаешься. Я еще помню, что значит желание скормить кого-то акуле…
Моран направился к тому месту, где стоял китаец. Боб еще не дошел до него, а тот уже, улыбаясь, проговорил:
– Нужно поздравить вас, господин. Выдали пример мужества… Мое имя Джон Мо…
Моран сделал вид, что не замечает протянутой руки, так как готовился к стычке, и сказал:
– Моего мужества было бы совершенно не нужно, если бы вы не…
– Я знаю, – перебил его Джон Мо.– По– верьте, если бы я мог предвидеть, я бы не стал бросать монету…
– Если бы вы предвидели… что я могу вмешаться… Доллар послужил дешёвой ценой человеческой жизни.
Улыбка увяла на лице китайца, чтобы уступить место выражению удивления.
– Дешёвой ценой за человеческую жизнь?.. Я вас не понимаю…
– Вы прекрасно меня понимаете, господин Мо. Прежде чем бросить монету, вы увидели акулу, так же как и я…
На этот раз Мо вздрогнул, и голос его стал суровым.
– Вот как? Вы хотите обвинить меня в том, что я видел акулу и бросил доллар специально?
– Да. Когда я туда смотрел, вы смотрели в ту же сторону. К тому же ныряльщикам обычно бросают более мелкие монеты…
Джон Мо пожал плечами.
– Позвольте мне бросать то, что я хочу. Это мои деньги.
– Но жизнь-то не ваша…
Опять пожатие плеч.
– А что вас-то так взволновало, господин? Ну, допустим, я заметил акулу. Ведь речь-то идет об обыкновенном подростке, сыне пеона[3]?
Глаза Морана застлала красная пелена, а кулак его сам по себе ударил в подбородок Джона Мо. Тот зашатался, рухнул назад, треснувшись о переборку, и замер сидя.
Наступила тишина. Мо не шевелился, но тяжелые веки его поднялись, и взгляд пылал ненавистью и гневом.
– Вы еще пожалеете об этом, господин, – прошипел он сквозь сжатые зубы.
У Морана вырвался смешок.
– Не сожалейте обо мне, господин Мо. И советую вам не подниматься, ибо я могу сделать ваше лицо таким же плоским, как дно вашей шляпы.
Китаец не пытался встать, но продолжал повторять угрожающим тоном:
– Вы еще пожалеете об этом. Никто не может безнаказанно ударить Джона Мо.
Боб пожал плечами.
– Как видите, господин Мо, я умираю от страха.
Он повернулся и направился к двери, ведущей в коридор, где располагалась его каюта. Его уход сопровождался комментариями пассажиров:
– Вы правильно поступили. Я уверен, что он видел акулу.
– Надо было поддать ему сильнее.
– Браво!
– Хорошо сработано, друг! Так и нужно им, этим грязным китаяшкам!..
Боб Моран ничего не отвечал на эти замечания. Он уже перешагнул порог, когда за спиной его раздался голос:
– Вы правы, залепив хороший прямой этому негодяю, господину Мо, командан Моран, но на вашем месте я не стал бы легкомысленно относиться к его угрозам…
Француз медленно обернулся и оказался лицом к лицу с человеком лет пятидесяти, одетым в светлый тропический костюм, явно сшитый у хорошего портного. Весь он был какой-то ухоженный и отглаженный от зачесанных на висках седоватых волос до начищенных до блеска туфель из натуральной кожи. Усы с проседью были аккуратно подстрижены, а общую картину дополнял монокль. Этого человека легко можно было принять за британца, если бы не легкий акцент, выдающий американца.
В Моране еще бурлил гнев, поэтому он коротко ответил:
– Спасибо за предупреждение, господин…
– Данкирк… Эролл Данкирк.
– Спасибо за предупреждение, господин Данкирк, – повторил Моран, – но этот Джон Мо меня совсем не пугает.