Помолчав, он снова сказал, как будто без всякой связи с прежним разговором;
— В эру Разделения существовал период, именуемый средневековьем…
— У моего отца была замечательная коллекция раковин с α-Центавра, — прервал его пилот.
Тучи образовали уже огромную шапку, подобную гигантской медузе. Самолеты исчезли. Антенна метеорологической станции вспыхнула и послала в высоту сверкающий трезубец. Пораженная в сердце, медуза выбросила мириады серебристых щупалец.
— Я не хотел оскорбить вас, — негромко сказал пилот. — Но мой комплекс бесполезности…
— Бесполезности?
Я родился не борту космического корабля, вылетевшего для исследования системы звезды, — снаряда Барнарда. Это был звездолет героической эпохи: запуск с земной орбиты, обтекаемая форма, ядерная система двигателей и скорость, которая сегодня кажется нем просто смехотворной. Путь туда и обратно длился почти два десятилетня. Два десятилетия свободного падения с коротким привалом на негостеприимной планете, не имевшей ничего общего с Землей. Два десятилетия в состоянии невесомости…
Героическое это было время… Злейшим врагом космонавтов были не метеориты, не космические лучи, а время. Люди ели, спали, проверяли работу аппаратов, а затем…
Думаю, что именно тогда родилось выражение «убивать время», несмотря на то, что ему приписывают незапамятную давность.
На нашем космическом корабле была микрофильмотека, два спортивных зала, в которых ежедневно перекрывались земные рекорды по прыжкам и метанию.
Меня, однако, гораздо больше привлекала беседа.
В книгах ветераны космических полетов зачастую представлены какими-то молчаливыми исполинами с каменным лицом и бесчувственной душой. Глупости!.. Я видел их, ожесточенно отстаивающих «свою звезду», «свою планету». После словесного поединка следовало сравнение магнитных пленок. Меня они выбирали судьей, и мы часами сидели перед экраном, упиваясь трехразмерными картинами, звуками, красками и запахами миров таинственной странной красоты. Я слушал комментарии: «Целый лес пурпурных кристаллов — единственная форма жизни на планете двойной звезды Лебедя… Здесь мы потеряли троих товарищей: плотоядные растения нагнулись над ними и… А эта сфера больше Юпитера. Нам едва удалось оторваться от нее».
Они говорили и о Земле с выражением тоски, которая мне всегда казалась почему-то «обязательной». Что могла дать Земля людям, жаждущим трепета неизвестности?
Члены нашей экспедиции были, конечно, специалистами а самых различных областях. Под их наблюдением я обучался космографии и астроботаника, теории субсветового движения и звездной биохимии. Все эти знания были необходимы мне для получения диплома галактического пилота. Я учился и ждал встречи с Землей — обязательной посадки на пути к звездам.
Целое облако метеоритов, неожиданно возникшее на нашем пути между Юпитером и Сатурном, заставило нас истратить ценные запасы горючего, в результате чего стало труднее преодолевать земное тяготение. Мать не перенесла внезапной потери скорости…
На Земле я несколько месяцев с трудом волочился по залам Института космонавтики, раздавленный тяжестью моего собственного тела, потом сдал экзамены и был назначен стажером на звездолет, вылетевший к β-Центавра. Отец был врачом экспедиции. Землю в покинул без всякого сожаления…
В течение десятилетий я летал в космосе, исследуя десятки звездных систем. Открыл пять планет и явление интерференции гравитационных полей, которое носит теперь мое имя. Компенсатор эффекта Допплера, над которым я проработал немало, был запатентован, им снабжена теперь бортовая аппаратура фотонных звездолетов.
Из всего этого в моей памяти остались одни лишь названия. А больше я ничего не помню. Ни характеристик этих пяти планет, ни расчета интерференции, ни принципа компенсатора… абсолютно ничего!.. Чуждыми стали мне и основные элементы космонавтики. Я мучился часами, чтобы продиктовать связную формулировку даже самых элементарных законов звездной механики, исписал напрасно сотни страниц.
Я догадываюсь, что случилось. Всему виной несчастный случай. Затронуты центры памяти… И начать все сызнова я уже не могу! Вы понимаете, профессор! У меня больше нет на это времени!.. Я знаю, что вы мне ответите: что я должен найти себе дело здесь, на Земле; что меня всюду примут с распростертыми объятиями… Что через шесть месяцев я буду в состоянии руководить оранжереей, где выращиваются растения с Венеры, а через год…
Нет, профессор, подобные перспективы меня не прельщают. Поставьте себя на мое место. Вообразите, что вы внезапно забыли все, что касается вашей специальности, не можете больше лечить людей… И это все-таки еще не совсем то же самое. У вас есть дом, семья, вы сын Земли, тогда как я…