Я обнял его за плечи, увлекая к садику, где под липой освободилось два места на скамье.
— Очень интересно. Но я вас выслушал до конца, верно? Давайте теперь займемся моей темой. Вот вы тоскуете, что Копс не туда развивается. Но если с помощью изобретенного мною аппарата, который я, кстати, могу продемонстрировать, эту вашу тоску…
НА КОНКУРС «МИР ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ»
ГАЛАКТИЧЕСКИЙ ПОЛИГОН
Георгий ГУРЕВИЧ
Техника — молодёжи № 10, 1969
Рис. Р. Авотина
Писатель-фантаст Георгий Гуревич, автор известного романа «Мы — из солнечной системы», только что закончил работу над рукописью нового произведения. «Приглашение в зенит» — это описание необычайных приключений некоего землянина, который волею судеб попадает в иные миры, за десятки тысяч световых лет от родной планеты.
В предлагаемом вниманию читателей отрывке рассказывается о диковинном полигоне, на котором инопланетные физики экспериментируют с континуумом «пространство — время».
Наконец получено «добро». Полигон закончил серию срочных опытов и согласен потратить день на гостя с планеты Земля.
— В последнее время вы перестали удивляться, — говорит Граве. — Но на этот раз мы покажем вам нечто удивительное… даже для нас, звездожителей.
Конечно, Граве сопровождает меня, мой учитель, мой гид, наставник, справочник во всех небесах Звездного Шара. Поглядываю в иллюминатор на незнакомые созвездия и думаю: «Куда занесло!»
Десять тысяч парсек с лишним!
— Что вам не сидится, Граве? Автомат же у руля.
— Не пойму, куда он ведет. Небо незнакомое, с картой не совпадает. Смотрите, сколько звезд высыпало.
— Я думал, так полагается.
— Совсем не полагается. В лоции все не так. И связи нет с полигоном. Боюсь, что мы попали на опытное поле.
У него труднейшая обязанность: бояться за двоих.
— Человек, впереди по курсу планета. Я хочу пристать и высадиться, переждать, пока не наладится связь. Опасаюсь, что автомат заведет нас невесть куда.
— Давай высаживай, не возражаю.
Выглядит эта планета как Восточный Крым. Невысокие горы с жесткой травой, колючие кусты, изредка отдельные деревья. Что-то среднее между деревом и кактусом — мясистые, жесткие и извилистые, как ветки, листья.
И на твердой почве Граве не может наладить связь. Решает, что виноват корпус ракеты — намагнитился в какой-нибудь заряженной зоне. Вдвоем мы оттаскиваем рацию на ближайший пригорок метров за триста от намагниченного корпуса. Граве озабочен, колдует с манипуляторами, а я лежу, любуюсь созвездиями. Весь небосвод в звездной сыпи. И блестки все ярче. И высыпают новые. Вот в этом пятиугольнике только что не было ничего в середочке.
— Граве, я открыл сверхновую. Вот там, в пятиугольнике. Стойте, еще одна появилась. Это бывает у вас?
Хотел было присесть, чтобы рассмотреть получше, и вдруг чувствую: не могу подняться. Отяжелел. Тело налилось свинцом, как в ракете при перегрузке. Но с какой стати перегрузка на планете? Планета сама себя разгоняет? Такого не бывает в природе.
Впрочем, это я потом подумал, тогда не до размышлений было. Тяжесть навалилась, распластала, прижала к почве, вдавила в спину острые камни. Перевернулся с трудом на живот. И в голове одна мысль: добраться до ракеты, там противоперегрузочное кресло, в нем спасение.
Но триста метров! Шутя отбежали мы на ближайший холм, могли бы и на километр отойти. А теперь, обезноженные, ползли, подтягивались, хватаясь за корни, как змеи перекатывались. Полз Граве, и я полз за ним, задыхаясь. Полз, словно из-под груды мешков выбирался, а на меня все валили невидимые эти мешки…
Сколько я одолел? Метров десять. Из трехсот! Доползу ли?
Подбородка не поднимая, глаза заводя под лоб, высматриваю направление. Впереди кусты, одни кусты, как же мы прошли тут с такой легкостью? Кажется, надо поворачивать. Вправо или влево?..
Перегрузка исчезает так же внезапно, как появилась. Сползают со спины невидимые мешки, расправляются сдавленные ребра.
— Что это было, Граве?
Мой проводник, кряхтя, расправляется, громоздит тело на подгибающиеся ноги.