Никто не произнес ни слова.
Члены Клуба патриотов поднялись: заседание было закрыто.
6
— Голову вниз! — приказал Волк.
Лимузин резко затормозил. Дверь открылась. Болдену пригнули голову, направляя к выходу из машины. Твердая рука крепко держала его за предплечье, пока его вели в здание: плечо за что-то задело — может, за стену, может, за дверь. На полу валялся какой-то мусор. По пути он несколько раз спотыкался и слышал то деревянный стук, то позвякивание, словно по бетону катилась металлическая труба. Неожиданно Болден и его проводник остановились. Перед ними скользнула, открываясь, металлическая решетка, и его подтолкнули пройти внутрь какого-то закрытого пространства. Волк и Ирландец протиснулись за ним. Решетка с шумом закрылась. Секунд десять лифт с жужжанием поднимался вверх. У Болдена заложило уши. Двери открылись, и все та же рука направила его вперед. В нос ударил запах свежей краски, клея и опилок. Открылась другая дверь, на этот раз бесшумно. Теперь они шли по ковру. Болдена повернули на девяносто градусов вправо и прислонили к стене.
— Ждите здесь! — приказал Ирландец.
В тишине сердце бешено стучало. Тесный капюшон из грубой ткани плотно облегал голову, в рот лезли нитки. В комнату кто-то вошел. Болден чувствовал, что атмосфера вокруг изменилась, рядом кто-то стоял и оценивающе разглядывал его, как кусок говядины. Непроизвольно он встал по стойке смирно.
— Мистер Болден, меня зовут Гилфойл. Приношу свои извинения за некоторые неудобства. Видите ли, нам необходимо поговорить без посторонних ушей. Волк, да сними же, наконец, этот капюшон! Мистеру Болдену, наверное, неудобно.
Волк аккуратно снял с Болдена капюшон.
— Итак, вот он, наш надоеда, все жужжит-жужжит и никак не может успокоиться, — произнес Гилфойл.
Это был невысокий, ничем не примечательный человек лет пятидесяти, сутулый и узкоплечий. Редеющие темные волосы аккуратно зачесаны назад. На лбу морщины. Под глазами мешки. Землистая кожа, обвислые щеки, двойной подбородок. Запах табака окутывал его, словно облако.
— Идите за мной.
Гилфойл провел Болдена в соседнюю комнату, обстановка которой напоминала офис какого-нибудь мелкого служащего: на полу дешевое ковровое покрытие, белые стены, звукопоглощающая плитка на потолке. В центре комнаты — дешевый письменный стол и пара стульев. Окон не было.
— Садитесь.
Болден сел.
Гилфойл пододвинул другой стул для себя. Сев, он вытянул вперед шею и почти в упор посмотрел на Болдена. Его губы были крепко сжаты, а их уголки поднялись вверх. Казалось, он пристально изучает картину, которая ему совсем не нравится.
Он хорошо разбирается в людях.
— Я бы попросил вас не двигаться, — произнес он бесцветным голосом, каким обычно доктор говорит с пациентом. — Движения меня раздражают и только откладывают неизбежное. У меня к вам всего два вопроса. Ответьте на них — и вы свободны.
— Это легче, чем «Своя игра».
— Только здесь не телевикторина.
Отметив непритязательный костюм и дешевый галстук Гилфойла и оценив, с какой легкостью тот начал допрос, Болден подумал, что у него прямо-таки на лбу написано «полицейский». Болден сложил на груди руки:
— Итак?
— Вы наверняка догадываетесь, о чем я хочу вас спросить.
— Не имею ни малейшего представления.
— Неужели? Может ли такое быть?
Болден пожал плечами и отвернулся:
— Безумие какое-то!
Пальцы стальными клещами сжали его подбородок и повернули лицо, заставляя смотреть прямо перед собой.
— Будьте любезны сидеть не двигаясь, — произнес Гилфойл, немного ослабив хватку. — А теперь начнем сначала. Расскажите мне о «Короне».
— О короне? — Болден развел руками. — О какой короне? Что корону среди напитков стоит отдать кока-коле? Что корона, как и королевская печать, является символом власти? Намекните, о чем я должен говорить.
— Наверное, мне следовало ожидать такой ответ от человека, который зарабатывает себе на жизнь на Уолл-стрит. Попробуем еще раз.
— Простите, я не понимаю, о чем речь, — честно признался Болден.
Взгляд Гилфойла скользнул по лицу собеседника — лоб, глаза, рот…
— Да все вы понимаете, — проговорил он. — Но давайте продолжим нашу игру. Бобби Стиллман. Когда вы виделись в последний раз?
— Никогда. Я не знаю никого по имени Бобби Стиллман.
— Бобби Стилл-ман, — по слогам проговорил Гилфойл, будто Болден был глухой, да еще и тупой. Взгляд Гилфорда стал тяжелым — пленник почти физически ощущал его, как и холодную руку у себя на шее.
— Мне это имя неизвестно. Кто это?
— Вот вы мне и скажите.
— Не могу. Имя «Бобби Стиллман» мне не говорит ровным счетом ничего.
Два вопроса. Два ответа. Этот тест он провалил блестяще. Вдруг вспомнилось, как Ирландец свободно, словно читая книгу, излагал факты из его биографии. Нет, здесь какая-то ошибка. Вся их работа не привела ни к чему — они взяли не того человека.
— И все? — спросил он. — За этим вы привезли меня сюда?
Гилфойл сдержанно улыбнулся, показывая пожелтевшие кривые зубы.
— Никакой ошибки, — почти спокойно ответил он. — И мы оба это знаем. Кстати, вы хорошо держитесь. Надо отдать вам должное.
— Хорошо держитесь? — Болден понял, к чему он клонит. — Я не вру, если вы это имеете в виду. Вы говорили «два вопроса». Я ответил на них как мог правдиво. И уже сказал вам, что я не понимаю, о чем идет речь. И вряд ли в ближайшем будущем что-то изменится.
Гилфойл сидел неподвижно, уперев в него немигающий взгляд. Вдруг он резко переменил позу.
— Зря вы думаете, что выкрутитесь так легко. Кто-нибудь — может быть, но только не вы. Вам известно, кто мы, какими мы располагаем ресурсами. И как насчет досье, что вы накопали… Ну, давайте же, мистер Болден…
— Больше похоже, что досье накопали вы, да только зря. Мне жаль, что вы ошиблись, но мне пора идти. Эта неразбериха должна закончиться, и, по-моему, сейчас самый подходящий момент.
Гилфойл энергично выдохнул и выпрямился в кресле, словно собираясь предпринять новые, более суровые меры, чтобы переломить ситуацию.
— Мистер Болден, я распорядился привести вас сюда с одной-единственной целью — выяснить, что вы знаете о «Короне». И я от вас не отстану, пока не получу ответ. Также я хотел бы узнать, каким образом эта информация оказалась у вас, то есть от кого именно вы ее получили. Видите ли, в этом смысле мы очень похожи на инвестиционный банк: нам не нравится, когда наши люди разглашают секретную информацию. Итак, хотелось бы услышать ответы.
— Ничем не могу вам помочь.
— А я считаю, можете. «Корона». Бобби Стил…
Болден почувствовал, что это уже слишком: силком притащили в какой-то закут, допрашивают… Настойчиво сверлящий ледяной взгляд.
— Боже мой, да отстаньте вы от меня! — закричал Болден и вскочил со стула, опрокинув его. — Сколько еще раз повторять? Я не знаю. Понятно? Я ничего не знаю ни о ваших ресурсах, ни на кого вы работаете. И не собирал я никакое досье! Это вы ошибаетесь, не я! Послушайте, я старался проявить терпение, но я не могу дать вам то, чего у меня нет. Я не знаю, кто вы такой, мистер Гилфойл, и почему вы задаете мне эти вопросы. И честно говоря, не хочу знать. Повторяю в последний раз: у меня нет ни малейшего представления о нужной вам короне. А Бобби Стиллман… Что вы хотите услышать? Что в прошлый вторник мы пили чай в отеле «Плаза» в Палм-Корте? Мне это имя вообще ничего не говорит. Пустой звук. Вот в чем заключается правда.
— Это невозможно, — произнес Гилфойл. Он по-прежнему сидел, и его голос звучал спокойно и собранно.
— Что невозможно?
— Нам известно, что вы с ним работаете в паре.
— Ага, в одной команде, — всплеснул руками Болден.
— О команде я раньше не слышал. Ну да… в одной команде. «Корона», — повторил Гилфойл. — Бобби Стиллман. Пожалуйста, расскажите нам все добровольно.