- Он не ел сегодня пирожное, - отвечает за Вольфганга Радомира - супруга Великого Магистра Ришара Макдональда. Вольфганга и её детей - старшую Аделину и младшего Жоффруа за глаза называют "детьми Ордена". Они родились здесь - на Афродосе - острове, безраздельно принадлежащем нам. На нём установлена наша власть, на нём царят наши законы, здесь мы суверенны и независимы и никто не осмелится бросить нам вызов на его земле. Но я отвлеклась. Вольфганг почти всё время проводит вместе с Аделиной и Жоффруа под чутким присмотром Радомиры, благо ничем больше ей заниматься не приходится.
- Как не ел пироженку? - тревожно спрашиваю я.
- Он ел мороженое,- с еле уловимым раздражением объясняет Радомира.
- Мороженку, - задумчиво повторяю я. И мороженка связана у меня с очень и очень хорошим, - мороженка тоже вкусная, - одобрительно киваю я, - но можно было дать ещё и пироженку.
- Это уже чересчур, - вздыхает Радомира, - между прочим, Вольфганг сегодня не хотел есть супчик.
- Суп? - я вновь погружаюсь в раздумья. Что же, в детстве я сама часто отказывалась от первого, так что ничего страшного,- это нормально, - машу я рукой, - но он так и сказал? Не хочу?
- Да. Не хочу.
- Вольфганг,- обращаюсь я к сыну, - "хотеть" - очень нехорошее слово. Оно противоречит главному в нашей жизни - порядку. Без порядка пропадает цель и наступает хаос. А порядок знает лишь два слова - надо и нельзя. Когда в твоём возрасте я гуляла с папой, и мы проходили мимо кондитерской, в витрине которой я замечала, скажем, пироженку-корзинку с кремом в виде розочки, я никогда не говорила "хочу". Я дёргала папу за рукав, указывала на пироженку и чётко произносила:
- Надо.
- Что надо? Почему надо?
- Надо, - повторяла я и тянула за руку. Слово "надо" не требует лишних пояснений. Оно - высший принцип. Категорический императив.
- Альбертина, ты почему не собрала игрушки?
- Нельзя,- не оборачиваясь, отвечаю я.
- Что нельзя? Игрушки собрать нельзя?
- Нельзя, - ускоряю я шаг, давая понять, что нелепый разговор окончен. Нельзя и всё. Высший принцип. Категорический императив.
Для папы этого хватало с головой. Мама иногда догоняла и шлёпала по попе. В этом случае необходимо громко произнести:
- Травма, несовместимая с жизнью, - закрыть глаза и лечь на пол.
Впрочем, судя по тому, что Радомира закрывает лицо ладонью, я снова увлеклась. Пора сделать то, ради чего я и пришла сюда. Я беру Вольфганга на руки и прижимаю его к себе. Обмен положительной энергией. Полезно и для тела, и для души.
- Великий Госпитальер,- взволнованно обращается ко мне вошедший в комнату рыцарь, - чрезвычайное происшествие в одном из госпиталей в мире сервов. Нападение, убийство охраны, похищение ценного препарата.
- Напали на Госпиталь? - задумчиво переспрашиваю я.
- Совершенно верно.
Это плохо. Очень плохо. С самого детства слово "госпиталь" носило для меня особый сакральный смысл. Именно оно определило мою судьбу, именно оно позволило мне понять главную цель моей жизни. А потому, нападение на госпиталь Ордена где бы то ни было - прямой вызов лично мне.
Я целую Вольфганга в лоб и осторожно опускаю на пол.
- Я отправляюсь в мир сервов. Подготовьте портал.
...................................................................................................................
На одного эринийца приходится сто обитателей Сервии - пока не попадёте в один из их мегаполисов - не поймёте, что на самом деле скрывает эта разница. Сервские города вместили в себя миллионы людей, забрав что-то важное у каждого из них. Кто-то потерял лишь покой, но многие - самих себя. Город лишил их цели, разрушил мечты, заставил жить по его безжалостным правилам. Такова плата за участие в гонке за призрачным успехом. Все прекрасно понимают, что едва ли пяти из каждой сотни улыбнётся удача, но без следования этим правилам они заранее обречены на провал. А прослыть неудачником среди миллионной толпы, пусть и безумной, на такое отважатся только истинно сильные духом. Здесь таких не найти. Поэтому они лишь топчут оступившихся, устремляясь по их головам к заветному призу, даже не задумываясь об омерзительности и отвратительности этого сумасшедшего бега. Стадо.
И хотя я и наблюдаю за ночным городом с верхнего этажа небоскрёба, на самом деле я нахожусь на глубине чудовищной воронки, поглотившей все самые низменные стремления и чувства. Это ошибка моего предшественника - размещать госпитали в самом центре мегаполисов, словно в наших эринийских городах. Да, ничтожные клочки земли на центральных улицах стоят тут целое состояние, но разве уравновесит гордость от осознания нашей мощи вредоносное воздействие здешней бездуховной ауры? Вряд ли. Пора уподобиться местной элите и перебираться в тихие уютные пригороды. Впрочем, дело прежде всего.
- Сколько погибших?
- Шестеро охранников секретной секции, - докладывает местный настоятель. Наполовину бретон, наполовину нормандин - наилучший выбор для такой должности.