— Да в том-то и дело, что он ничего толком не говорит! Похоже, он надеется сам во всем разобраться, а мою роль таким образом сводит к вызволению себя, любимого, из камеры.
— А разве это не так?
— Как будто я спорю! Но чтобы оперативно вытащить человека из следственного изолятора, надо же иметь какие-то основания! Скажем, неправильно проведенные процедуры при его задержании…
— А они были? — обрадовался Вячеслав Иванович.
— В том-то и дело, что нет…
— А может, тебе подать ходатайство о проведении медицинского обследования? — высказался как раз вошедший в кабинет Денис Грязнов. — Мол, так как состояние здоровья Турецкого вызывает серьезные опасения, то — тыры-пыры, лучше его выпустить, а?
— Не смеши людей, Денис, — с раздражением отреагировал Гордеев. — Он же здоров как лошадь.
— Его с проституткой нашли, — добавил Грязнов-старший. — «По состоянию здоровья» не проканает.
— Со стриптизершей, а не с проституткой, — поправил педантичный адвокат.
— Не важно…
Честно говоря, при виде Дениса Гордеев испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Разумеется, вслух бы он в этом никогда не признался, но отчего-то тридцатичетырехлетний Денис в глазах адвоката выглядел даже несколько основательней, чем его бесшабашный дядя-генерал. Денис всегда был полон неожиданных идей и решений, в чем Гордеев имел возможность немедленно убедиться.
— Ладно, Юра, какие еще есть варианты? — спросил Вячеслав Иванович.
Гордеев вздохнул и с видом зубрилы-отличника пробубнил:
— Альтернативой аресту в качестве меры пресечения существующий кодекс предусматривает следующее: подписка о невыезде, денежный залог, поручительство частных лиц и организаций.
— Все?
— Все. Как будто сами не знаете! Ну еще малолетних могут взять на поруки родители.
— Вот, а говоришь все, — засмеялся Грязнов-старший. — Но, конечно, господин адвокат, пока вы не встретитесь со следователем, о подписке или залоге и говорить не приходится.
— Даже когда я с ним встречусь, — возразил Гордеев, — надо иметь какие-то основания, чтобы настаивать на подписке, денежном залоге или поручительстве.
— Кстати, поручительство может Меркулов дать!
— Не может. Он его непосредственный начальник. Тут нужен человек из другого ведомства.
— Из МВД подойдет? — грозно спросил начальник МУРа.
— Это смотря в какой должности и звании.
— А хоть в моей должности и в моем звании!
— Вячеслав Иванович, не смешите людей! Да про вашу с Турецким закадычную дружбу вся Москва знает и еще пол-области в придачу!
— Ну насчет области это ты загнул, — пробормотал польщенный начальник МУРа.
— А я знаю, как к ним подобраться, — без обиняков заявил молчавший до сих пор Денис. — Как клюнуть их в печень. Как схватить за хвост. Как ущипнуть за яйца. Как…
— Ну так как же?
— Я уже имел с ними дело. Дядя Слава, помнишь футбольную историю, как Комаров из «Буревестника» в западный клуб сбежал?[2]
— Еще бы, — кивнул начальник МУРа.
— Так вот, у него в «Распутине» в прошлом году шумная история вышла.
— Он ведь, кажется, в автокатастрофу попал, — вставил Гордеев. — Или я ошибаюсь?
— Не ошибаешься, Юра, но это уже потом вышло, в Италии. А еще до всех скандалов Комаров как-то развлекался в упомянутом клубе и запал на стриптизершу, которой с хохотом засунул сами понимаете куда все имеющиеся банкноты. А когда у Комарова закончились деньги, он заменил их салфетками. Все это очень не понравилось отдыхавшим по соседству боевикам серьезной московской группировки, а еще больше ситуацию усугубило то, что стриптизерша была любовницей одного из них. Комарову дали понять, что, если он хочет проснуться следующим утром, ему нужно немедленно уносить ноги. Но Комарова это не остановило…
— Слушай, зачем ты все это рассказываешь? — возмутился дядя.
— Терпение. Комаров не так давно вернулся с молодежного чемпионата мира, где забил десять великолепных голов и был признан лучшим футболистом. По-видимому, находясь в состоянии все усиливающегося подпития, он не понимал, как это вообще кто-то в чем-то может ему отказать. Короче, Комаров был в ударе в тот вечер, и чихать он хотел на каких-то бандитов. Конфликт дошел до такой стадии, что охранники заведения попросили удалиться всех причастных к конфликту. Бандитов и Комарова вывели через разные выходы, дабы не усугублять стычку, хотя, конечно, его бы это вряд ли спасло, потому что все зашло слишком далеко. Но далее произошла чудесная метаморфоза. Добравшись до своей машины (скромная подержанная «трешка» «БМВ», как гласила народная молва, она же — самая последняя навороченная «семерка» той же марки), Комаров снова встретил все тех же бандитов, которые… упав перед ним на колени, попросили простить их, темных и отсталых, не опознавших в хмельном угаре народного кумира!
— Чушь какая-то, — высказался Гордеев. — Ни за что не поверю.
— Вовсе не чушь! — возразил Денис. — Оказалось, что свидетелем инцидента стал вор в законе по кличке…
— Кролик, — мрачно сказал Грязнов-старший, припомнивший таки эту историю.
— Точно! — Денис поднял вверх указательный палец. — Авторитет Кролика для боевиков был столь внушителен, что ослушаться его они не могли. Кролик, старый болельщик, и от игры Комарова он был без ума, перед его футбольным искусством меркло значение любой разборки, ведь, в конце концов, как сказано у Екклезиаста: все тщета и ловля ветра. А футбол вечен. Возможно, боевики и чихать хотели, как на футбол вообще, так и на отдельных его представителей в частности, но перед Кроликом они трепетали. Кролик — это фигура, одного его чиха было достаточно, чтобы решить судьбу любого из них. Так что особо ребята не рефлексировали, когда получили его вельможный указ немедленно извиниться перед зарвавшимся фраером. Вот, в общем-то, и все, — резюмировал Денис, весьма довольный собой.
Возникла неловкая пауза.
— Ты что, издеваешься? — тихо спросил Гордеев.
— С чего ты взял? — добродушно осведомился частный сыщик.
— На кой черт нам вся эта ахинея?! — зарычал Гордеев. — Там Турецкий в гестаповских застенках гибнет!
— Так уж и в гестаповских…
Грязнов-старший почему-то молчал, глядя себе под ноги.
«Интуиция — это у обманутых жен», — вспомнил отчего-то Гордеев недавнюю сентенцию Турецкого. А у меня, интересно, что?
— Это не ахинея, Юра, — ласково объяснил Денис. — Это весьма полезные сведения, учитывая, что описываемые события я видел своими глазами.
— Как это? — открыл наконец рот Вячеслав Иванович. — А почему я об этом ничего не знаю?
Денис пожал плечами:
— Тайна сия великая есть, почему ты не знаешь, дорогой дядя, может, потому, что, как говорил наш великий соотечественник, мы вообще ленивы и нелюбопытны.
— Ты не хами, племяш! И кто этот «великий соотечественник»? Гибнущий в застенках Турецкий?
— Это Пушкин, — с жалостью сказал Денис. И добавил: — Я, конечно, при трогательной сцене вымаливания прощения у народного кумира не присутствовал и даже не слышал, что там говорилось, но видеть — имел удовольствие. По счастливому стечению обстоятельств, у меня в охране «Распутина» кореш работает. Я ему когда-то пару мелких услуг оказал, но он почему-то считает, что обязан мне по гроб жизни.
— Хочешь профессиональный совет? — сказал Вячеслав Иванович. — Ты его не разубеждай.
— Пока что я так и делаю.
— Так это что же выходит, — сказал Гордеев, — значит, у нас есть доступ к видеосъемке вокруг «Распутина»!
— Допер наконец, — вздохнул Денис. — Поехали, что ли, на Зубовский бульвар? В логово разврата, в смысле шоу-бизнеса?