– Я? – отзывается Джойс. – Мне и сказать нечего. Была медсестрой, потом мамой и снова медсестрой. Боюсь, ничего интересного.
Элизабет коротко фыркает.
– Вы ей не верьте, констебль де Фрейтас. Джойс из тех, кто доводит дело до конца.
– Просто я дисциплинированная, – говорит Джойс. – Это теперь немодно. Если я сказала, что буду ходить на зумбу, значит, пойду на зумбу. Такая уж я есть. Интересный человек в нашей семье – моя дочка. Она заведует хедж-фондом, если вы представляете, что это такое.
– Вообще-то не представляю, – признается Донна.
– И я, – соглашается Джойс.
– Зумба была до пилатеса, – говорит Ибрагим. – Я считаю, совмещать их не стоит. Для основных групп мышц это противоестественно.
На протяжении всего ланча Донну глодал один вопрос.
– Можно мне спросить? Я понимаю, что все вы живете в Куперсчейзе, но как вышло, что вы четверо стали друзьями?
– Друзьями? – кажется, Элизабет смешно. – О, дорогая, мы не друзья.
Рон хихикает.
– Господи, любовь моя, какие мы друзья! Тебе долить, Лиз?
Элизабет кивает, и Рон подливает вина. Пошла в ход вторая бутылка. Часы показывают 12:15.
Ибрагим поддерживает.
– Не думаю, что здесь подходит слово «друзья». Мы не стали бы просто так общаться, у нас очень разные интересы. Рон мне, пожалуй, нравится, но с ним бывает трудно.
Рон кивает.
– Еще как трудно!
– А у Элизабет слишком обескураживающие манеры.
Элизабет кивает.
– Боюсь, что так и есть. Я всегда была не на всякий вкус. Еще со школьных лет.
– Джойс мне нравится. Думаю, Джойс нам всем нравится, – говорит Ибрагим.
Рон с Элизабет снова кивают.
– Спасибо, конечно. – Джойс гоняет горошины по тарелке. – Вам не кажется, что пора бы уже кому-то изобрести плоский горошек?
Озадаченная Донна пытается разобраться.
– Но если вы не друзья, то кто же?
Донна видит, как Джойс, подняв глаза, качает головой и оглядывает остальных – совершено невероятное собрание.
– Ну, – говорит Джойс, – во-первых, мы, конечно, друзья, просто до них немножко с запозданием доходит. И во-вторых, констебль де Фрейтас, если в приглашении это не прозвучало, так только по моей оплошности. Мы – Клуб убийств по четвергам.
У Элизабет от красного вина стеклянно блестят глаза; Рон почесывает татуировку «Вест Хэм» на шее, а Ибрагим полирует и без того блестящую запонку.
Ресторан понемногу заполняется, и Донна – не первая из посетителей Куперсчейза – думает, что это не худшее место для жизни. Она убить готова за стаканчик вина и свободный день.
– А еще я каждый день плаваю, – заключает Ибрагим. – Чтобы сохранить упругость кожи.
Куда она попала?
Глава 3
Если вы когда-нибудь надумаете выехать из Файрхэвена по А21 в сердце кентского Уилда, вам попадется на дороге старая телефонная будка, до сих пор работающая, – на крутом повороте налево. Поезжайте еще ярдов сто до знака: «Уайтчерч, Эббот-Хатч и Лентс-Хилл», а за ним поверните направо. Проедете через Лентс-Хилл мимо «Голубого дракона» и маленького магазина фермерских продуктов с большим яйцом перед входом и попадете к каменному мостику через Робертсмер. Робертсмер числится рекой, но не дайте сбить себя с толку и не надейтесь увидеть что-то величественное.
Сразу за мостом съезд на однополосную дорогу. Вам покажется, будто она ведет не в ту сторону, но так быстрее, чем по маршруту из официальной брошюры, да и живописнее, если вы любите живые изгороди с гибискусом. Под конец дорога расширяется, и сквозь высокие деревья на склоне холма можно увидеть признаки жизни. Впереди показывается крошечная деревянная автостанция, она тоже работает, если один автобус в день туда и обратно считать работой. Перед самой автобусной остановкой слева вы увидите указатель на въезд в Куперсчейз.
Строить Куперсчейз начали лет десять назад, когда католическая церковь продала эту землю. Первый жилец, а именно Рон, въехал тремя годами позже. Реклама говорила о «первом в Британии люкс-поселке для пенсионеров», хотя Ибрагим, а он проверял, говорит, что это седьмой. Сейчас в поселке около трехсот проживающих. Сюда нельзя въехать, пока вам не исполнилось шестидесяти пяти, и каждый день, проезжая по решетке от скота, доставочный фургон «Вайтроз» позвякивает винными бутылками и лекарственными пузырьками.
Господствующую над Куперсчейзом высоту занимает старинный монастырь, от которого спиралью расходятся улицы новой застройки. Сто с лишним лет здание монастыря полнилось тишиной, сухим шелестом монашеских ряс и спокойной уверенностью в молитвах, которые непременно будут услышаны. В его темных коридорах мелькали женщины, искавшие безмятежного покоя, женщины, напуганные набирающим скорость миром, женщины в поисках убежища и даже женщины, с радостью служившие высшей цели. Вы нашли бы в нем ряды узких кроватей в дортуарах, длинные столы в трапезной, часовню, такую темную и тихую, что можно поклясться: в ней слышно было дыхание Бога. Короче, вы нашли бы там сестринскую обитель Святой Церкви, армию, которая не оставит в беде, накормит, оденет и всегда будет в вас нуждаться и вами дорожить. Взамен требовалось всего лишь посвятить жизнь Богу, и желающие всегда находились. А потом наступал день, когда вы отправлялись в короткое путешествие вниз по холму, сквозь тоннель между деревьями в Сад вечного покоя – его чугунные ворота и низкая каменная стена смотрели на монастырь и бесконечную красоту холмов кентского Уилда, тело снова получало отдельную постель под простым каменным надгробием рядом с сестрами Маргарет и сестрами Мэри из прошлых поколений. Если у вас были мечты, они оставались витать над зелеными холмами, а если были тайны, они навсегда оставались схоронены в надежных четырех стенах монастыря.