Как обычно, я потратила уйму усилий, расчесывая свою непослушную гриву. Когда с волосами было покончено, я натянула старые джинсы и свитер, сунула ноги в мокасины, спустилась в кухню и приготовила себе большую чашку кофе. На прошлой неделе установилась такая славная погода, что я вытащила во двор пластмассовый стол и шезлонг. Нынешним утром я решила выпить кофе на свежем воздухе. Захватив по дороге подсунутые под дверь газеты, я поставила чашку на стол и растянулась в шезлонге. Никто не нарушал моего уединения. Конечно, Крэндаллы и мой новый сосед Робин Крузо могли увидеть меня из своих окон, но это было маловероятно. Во всех наших таунхаусах во внутренний двор выходили только окна гостевых спален, которые большую часть времени пустовали.
Развернув местную газету, я убедилась, что Салли не удалось тиснуть статью о вчерашнем происшествии. В этом не было ничего удивительного — наверняка газета была сдана в набор прежде, чем я обнаружила труп. Лоренсетонский корреспондент утренней газеты, выходившей в Атланте, оказался удачливее. «Жительница Лоренсетона найдена мертвой», — гласил заголовок в разделе «Городские новости». Заголовок, мягко говоря, не слишком оригинальный. Всякому, кто занимается изучением убийств, приходится читать десятки статей, озаглавленных подобным образом.
Стараясь не смотреть на фотографию мертвой Мэми, я пробежала статью глазами. Особых чудес осведомленности корреспондент не проявил. Из статьи я узнала лишь одну деталь, неизвестную мне прежде: полиция не сумела найти сумочку Мэми. Прочтя об этом, я невольно нахмурилась. Пропавшая сумочка никак не укладывалась в тщательно продуманный сценарий. В статье не было ни малейшего намека на то, что произошедшее убийство не относится к числу заурядных и, по сути, является римейком громкого преступления прошлых лет. Должно быть, в полиции сочли, что это обстоятельство лучше не предавать огласке, решила я. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь. Хотя в последнее время многие жители Лоренсетона каждый день ездят на работу в Атланту, он остается маленьким провинциальным городом. А жизнь в маленьких провинциальных городах течет по своим законам. Новости здесь распространяются с головокружительной быстротой.
Пробежав статью еще раз, я невольно задержалась взглядом на собственном имени. Наконец-то им не довелось попасть на страницы прессы. «Мисс Тигарден, обеспокоенная долгим отсутствием миссис Райт, отправилась на поиски и обнаружила в кухне тело убитой», — говорилось в статье. Я вздрогнула. Стертая газетная фраза казалась такой обыденной. Она ни в малой мере не передавала ужаса, который я испытала.
Телефонный звонок, долетевший из кухни, отвлек меня от размышлений. Мама, догадалась я. Наверняка она места себе не находит от волнения. Войдя в кухню, я сняла телефонную трубку и налила себе еще кофе.
— Представляю, какого страху ты натерпелась вчера, — донесся до меня голос мамы. — Вчера вечером Джон Квинслэнд явился ко мне сразу, как только полицейские его отпустили, и рассказал обо всем. Я ушам своим не поверила.
Судя по всему, Джон Квинслэнд полон решимости завоевать сердце моей прекрасной родительницы. Задача, прямо скажем, не из простых. Мама слишком долго жила одна, хотя и не обрекала себя на монашеское существование.
— Не так уж сильно я испугалась, — заявила я.
— Неужели? — поразилась мама. — На твоем месте я умерла бы со страху.
— Ну, честно сказать, я тоже… пережила шок. Но сейчас уже совершенно пришла в себя.
Я не кривила душой. По мере того как события вчерашнего вечера отодвигались в прошлое, они представлялись мне все более увлекательными. Что ни говори, подобное потрясение здорово возбуждает. Нет, разумеется, у меня не было желания превращаться в бессердечное чудовище. Я по-прежнему сожалела о несчастной Мэми и с содроганием вспоминала картину, открывшуюся мне на кухне.
— Да, кто бы мог подумать, что подобное злодейство возможно в нашем городе, — пробормотала мама.
Никто из нас не знал, что сказать еще.
— Вчера мне звонил твой отец, — вспомнила мама. — Сказал, что никак не может до тебя дозвониться. Наверняка ты опять плохо положила трубку. И когда ты избавишься от этой дурацкой привычки?
— Вчера я так устала, что не соображала, что делаю. А утром сразу положила трубку на место.
— Отец, конечно, тоже страшно волновался. О том, как ты все это перенесла. Да, он сказал, что на следующие выходные ты обещала взять Филиппа. Он просил позвонить ему, если ты передумала. Уверял, что не будет в претензии, просто изменит свои планы.
Я догадывалась, мама сдерживается изо всех сил, чтобы не назвать своего бывшего мужа бесчувственной скотиной. Уж конечно, она убеждена, что в подобной ситуации рассуждать о каких-то планах на выходные — верх эгоизма и бестактности.
Да, я забыла упомянуть, что у меня есть сводный брат Филипп, человек шести лет от роду. Замечательный мальчуган, неистощимый на всякие выдумки и проделки. Конечно, выходные в его обществе — это серьезное испытание для моих нервов, но время от времени я решаюсь на такой подвиг. Однако со всеми этими потрясениями я совершенно забыла, что папа и его вторая жена Бетти Джо — после Аиды Тигарден он ударился в другую крайность — собираются в Чатанугу на какую-то конференцию.
— Я позвоню ему позднее, — пообещала я. — Думаю, мы все устроим.
— Если я тебе понадоблюсь, непременно позвони, — заявила мама. — Хочешь, я приеду к тебе и приготовлю обед? Или ты приезжай ко мне. Проведем весь день вместе.
— Как-нибудь в другой раз. Не волнуйся, мама. Со мной все в полном порядке.
Если в последнем утверждении и содержалось преувеличение, то весьма незначительное. Хотя, конечно, избитая фраза «со мной все в порядке» не слишком точно выражала мое нынешнее состояние. Внезапно мне захотелось поделиться своими чувствами с мамой. Но слова не могли передать того, что творилось у меня в душе. Не могла же я сказать:
«Я чувствую себя более живой, чем чувствовала все эти годы». Тем не менее это было правдой. Наконец-то сонную заводь моей жизни возмутило действительно значительное событие. Вместо того чтобы ковыряться в подробностях громких убийств, произошедших давным-давно, жить давно погасшими страстями, от которых остались лишь пожелтевшие газетные страницы, я сама стала действующим лицом кровавой драмы. Вышла на сцену, оказавшись в средоточии неведомых сил: злобы, зависти, отчаяния. Но, пожалуй, попытайся я объяснить это маме, она сочла бы меня сумасшедшей.
— Не такая уж я тонкая натура, чтобы впасть в депрессию при виде трупа, — произнесла я нарочито бодрым голосом. — К тому же полиции в любое время могут понадобиться мои показания. Так что мне лучше оставаться дома.
— Хорошо, Аврора. Если тебе вдруг станет не по себе, сразу звони. И помни, что я всегда рада тебя видеть.
Повесив трубку, я ощутила внезапный прилив энергии. Огляделась по сторонам и решила, что энергию эту стоит направить на благое дело. А именно на приведение в порядок своей скромной обители. Я вымыла посуду, расставила вещи по местам, потом вихрем взлетела наверх, застелила постель, убрала одежду в шкаф и повесила в ванной новый рулон туалетной бумаги. В спальне для гостей, которую я практически не использовала, царила безукоризненная чистота. Я вновь метнулась к шкафу, собрала в охапку все вещи, требующие стирки, и загрузила их в стиральную машину.
Когда я вновь взглянула на часы, они показывали без пятнадцати девять. До визита Артура Смита осталось всего ничего. Я поднялась наверх, чтобы навести красоту. Косметикой я пользуюсь весьма умеренно и могу сделать нехитрый макияж, почти не заглядывая в зеркало. На этот раз я изменила своей привычке и, усевшись перед зеркалом, принялась придирчиво изучать собственное отражение. Увы, пока что моя невзрачная наружность не претерпела ровным счетом никаких перемен. Лицо оставалось бледным и широкоскулым, короткий и довольно толстый нос служил идеальной опорой для очков, а глаза, спрятанные за этими самыми очками, по-прежнему были круглыми и карими. Волосы густой блестящей волной падали мне на плечи и закрывали половину спины. Впервые в жизни я оставила их распущенными. Я понимала, что ходить такой лахудрой страшно неудобно: волосы будут лезть мне в рот, цепляться за дужки очков и за все окружающие предметы. Но мне было наплевать! Услыхав, что в переднюю дверь позвонили, я побежала вниз. Почти все мои немногочисленные гости предпочитают пользоваться задней дверью, но Артур Смит оказался исключением. Машину он оставил на улице, не на парковке за домом. Вид у него был усталый, несмотря на отглаженный костюм, свежевыбритые щеки и еще влажные после душа волосы.