Тем временем М. вышел из темницы — он был таким плохим мальчиком, что заработал наказание. Мы вновь отрываемся в танце, окруженные другими людьми. На одной из женщин надет костюм кошки, открытый на груди и паху. Ее спутник сверкает лайкрой. Мимо проходит пожилой мужчина лет этак семидесяти в прелестной резиновой набедренной повязке. М. танцует с женщиной в крохотном, прямо-таки кукольном, белом просвечивающем платьице и выглядит совершенно счастливым. Мы садимся, чтобы выкурить косячок. Рядом с нами целуется пара, затем является парень девушки и хлопает ее по плечу, чтобы разжиться сигаретой. Ребята разговаривают, пока женщина роется в сумочке, хвалят ее умение целоваться, потом она дает парню сигарету и тот с улыбочкой уходит, оставляя их в объятиях друг друга.
Напротив страстным утехам предается еще одна парочка. Он выглядит довольно крутым в прикиде от Armani; она — восхитительная блондинка — похожа на порно-графическую версию Барби в своих туфлях со стальными набойками и резиновых шортах с разрезом внизу. Она сидит верхом на его довольно внушительных размеров члене, трахая парня с энергией разогнавшегося товарного поезда, пока он, закатив глаза, мнет ее груди. Во-круг идет оживленная беседа; несколько человек наблюдают и млеют, остальные не обращают на происходящее ровным счетом никакого внимания. В таком духе они продолжают, наверное, минут пятнадцать, затем она слезает с него. Он так и не кончил и просто прячет своего братца за ширинкой, после чего они отправляются в бар, расслабленные и вдохновленные.
Вокруг театральной ямы возникает небольшая суматоха, когда один из гостей пытается влезть туда, не сняв обуви. Хиппи в сетчатом купальнике, как видимо, заведующий этим пятачком, пресекает его поползновение и требует покинуть яму. Тот брюзжит, но в итоге наглеца удается выпроводить. Изложенные в хартии тусовки правила устанавливают определенные границы, в рамках которых люди могут взаимодействовать. Так как данное пространство по сути своей является сексуальным, некоторые могут чувствовать себя в нем дискомфортно, поэтому важно создать такую модель социального взаимодействия, которой им захочется придерживаться и через которую они смогут спокойно контактировать с другими. Наиболее важное правило, конечно, — принцип обоюдного согласия, право отклонить предложение или остановить происходящее в любой момент, что неоднократно подчеркивается в листовках организаторов. Это особенно важно на сексуальной арене, где люди могут испытывать смущение или чрезмерное возбуждение, если не имеют привычки к такому поведению.
Мы останавливаемся в чилл-ауте, скручиваем косяк, треплемся. Ди-джей раздет. Это мягкая комната, какими обычно и бывают чилл-ауты; музыка скорее успокаивает, чем подгоняет, все выглядят обдолбанными в труху. Мы решаем, что здесь слишком уж вяло, и отправляемся на поиски движухи. На лестнице проходим мимо беленькой девушки-куколки, которая широко нам улыбается и машет ручкой. Двое парней лижут ее груди, а третий, стоя на коленях, трется носом о прикрытую трусиками киску и гладит ее бедра. Ее улыбка похожа на неоновую рекламу плотских удовольствий.
Темница занята: две женщины в дорогом белье используют столб для порки. Одна из них стоит, раздвинув ноги, а другая искусно обрабатывает ее влагалище и бедра, заставляя кричать от удовольствия. Они смотрятся прекрасно. В углу творится еще более впечатляющее действо: в клетке на коленях мужчины восседает женщина, затянутая во что-то вроде кожаной сбруи. Их окружает толпа. Ее «господин» умело контролирует происходящее. Люди, составляющие разношерстную толпу, просовывают сквозь прутья клетки руки, трогают ее тело, пощипывают соски, поглаживают ноги, киску и попку, а она стонет и просит еще. Глаза ее закатились, пот течет ручьем, все мускулы подергиваются в узнаваемых спазмах оргазма. Она наслаждается вниманием; ее фантазия стала реальностью, а порождаемая ею страсть облучает окружающих словно радиация, заряжая пространство обжигающей сексуальной энергией.
В ходе данного мероприятия секс как таковой случается либо в чулане геев, либо в комнате для парочек. Последняя сначала кажется несколько пугающим местом. Это затемненное помещение охраняется стюардом, который не пускает сюда одиночек. Однако внутри обстановка весьма непринужденная: нарядные тусовщики нежатся на подушках и ласкают друг друга, купаясь в сладкой истоме. Сексом занимаются в основном парами, иногда втроем или вчетвером. Сперва мы просто сидим там, немного стесняясь, но заразительная сладост-ная атмосфера этого пространства втягивает нас и разжигает страсть, одновременно позволяя расслабиться и перестать смущаться. Рядом с нами парень лижет анус своей супруги, пока та ищет в сумочке смазку и презерватив. Другая женщина в огненно-красных шляпе и чулках нежно трахает себя с помощью дилдо, устраивая интересное шоу для своего партнера-инвалида. Руки залезают под юбки и ремни. Это сладострастное мамбо наполненных желанием тел, наслаждающихся друг другом и присутствием окружающих. Мне сосут член; становится горячо, смешно, и я расслабляюсь, смакуя приятное зрелище. Взор скользит по лицам вокруг, ловя на них отблески страсти. Я чувствую, как искры сексуального желания и дружеское тепло удовлетворения наполняют меня силами.
Внизу театральное представление закончилось, гости просто тусуются и разговаривают, шутят, смеются. В углу комнаты госпожа в кожаном прикиде потягивает шампанское, а трансвестит посасывает пальчики ее ног, изгибаясь, как игривый котенок, — его это явно заводит. Госпожа принимает ласки спокойно, но затем вдруг отдергивает ножку и прогоняет трансвестита прочь. Он не забывает сказать «спасибо» и покидает комнату, вероятно, отправившись искать пальчики с лучшим педикюром. Все выглядят такими расслабленными и очаровательными; в этом месте действительно царит толерантность. Я чувствую характерный кайф, который неоднократно испытывал во время полевых исследований, причем независимо от того, принимал я наркотики или нет. Он порождается общением с людьми, которые предстают перед тобой в своем лучшем виде, образуя социальную среду, отличающуюся нежностью, взаимной поддержкой и радостью.
Выползаем на воздух примерно в восемь часов утра. Все трое чувствуем себя просто обалденно и, оказавшись дома, падаем в гостиной, курим дурь, травим байки и хохочем еще часа три, пока, наконец, не добираемся до кровати изможденные, но счастливые. После хорошей вечеринки, как после дня тяжелой физической работы, появляется гордое чувство, что ты славно потрудился и чего-то добился. Это что-то наполняет вашу плоть и служит телесным напоминанием о том, что вам удалось, пусть и всего на несколько часов, вознестись над земными делами.
Секс-клуб как явление возник за пределами рейв-культуры, обсуждаемой в большинстве текстов о клаббинге. Сексуальные пространства всегда существовали в нашем обществе, однако их рост в качестве социальной арены резко ускорился после того, как в 1986 году открылся первый в Лондоне коммерческий секс-клуб. У клубного опыта появилось новое измерение. Толпы людей приходят в секс-клубы, чтобы насладится откровенной публичной сексуальностью, и здесь они готовы воспринять гораздо более радикальные формы сексуальной демонстрации, чем те, что встречаются в обычных клубах. Правила поведения заключают основные социальные практики клубной среды в более жесткие рамки, одновременно защищая и освобождая сексуальную природу мероприятия, а строгие требования к одежде имеют целью отсеять зевак. Такая исключительность необходима, поскольку пространство сексуального клуба находится еще дальше от повседневного мира. Некоторым это может показаться чрезмерным: они пугаются, чувствуют, будто они сами и их нравственные принципы подвергаются некой опасности, или же могут просто возбудиться и потерять голову настолько, что начнут буянить, хамить и докучать окружающим.