– Поаккуратнее обращайтесь, мальчики, – вмешалась Марина Николаевна. – Так неудобно будет, если чужую вещь сломаете.
– Ур-ра! – ликовал Никифор. – Мы, Граф, теперь с тобой на колесах! Отряд повышенной мобильности! – И, улучив момент, прошептал ему на ухо: «К Маре теперь хоть два раза на дню можем ездить!»
«Тоже мне счастье, – подумал Егор. – Два раза на дню к Маре! Мечта поэта!»
Никифор не умолкал:
– Короче, ты, Граф, быстрей давай выздоравливай. Нас с тобой, так сказать, ждут большие дела!
– Никифор, угомонись! – нахмурилась Марина Николаевна. – И чтобы мне, пожалуйста, без эксцессов. Я ведь не только за тебя отвечаю, но и за Егора перед его мамой.
– Есть, мамочка! Слушаюсь, мамочка! – Коржик вскочил, вытянулся во фрунт и отдал ей честь.
– Хватит паясничать! – устало отмахнулась она.
Выглядела она неважно. Егор, наоборот, чувствовал себя совершенно в норме, однако, чтобы не привлекать внимания, после обеда снова улегся в постель. Впрочем, еще раз убедившись, что температура у него нормальная и он не кашляет и не сморкается, Марина Николаевна разрешила Никифору переехать обратно.
Егор сначала обрадовался, вдвоем как-никак веселее, чем одному, но радость вскоре сменилась досадой, ибо ему пришлось три раза подряд выслушать в мельчайших подробностях, как Коржик провел время с Марой. Главное, было бы хоть что-нибудь интересное. Сидели у нее дома, пили все тот же чай да трепались неизвестно о чем. Трепался, как сильно подозревал Егор, только Коржик. Во всяком случае, никаких новых сведений о Маре не поступило. А то, что она классная, замечательная и все понимает, Егор уже много раз слышал. Словесный поток, тем не менее, так и пер из Никифора. Если друг на мгновенье и затыкался, то через несколько минут заводил свое:
– А вот Мара…
Спасенья не было от нее Егору. Да и ночной кошмар как-никак с ней связан. И эти следы на шее, от которых надо теперь поскорее избавиться. Он под любым предлогом подходил к зеркалу. Синяки на шее определенно меняли цвет. Примочка действовала. Из иссиня-черных они уже сделались желтыми. Глядишь, к утру совершенно пройдут, и тогда он, Егор, вольной птицей вылетит наконец на свободу. И велосипеды у них теперь появились.
Вечером Никифор и дядя Федя привели в порядок колеса. Новая камера отлично держала воздух. Велик, взятый взаймы, вообще не нуждался в ремонте. Никифор предвкушал грядущий день. Он опять увидится с Марой!
Эта прекрасная дама уже у Егора в печенках сидела, хотя и он был не прочь к ней наведаться. Верней, в ее дом, а еще точней – к бабушке. Похожа ли реальная Потылиха на ведьму из его сна? Или привидевшийся ему ночью кошмар – это грозное предупреждение о чем-то совсем другом? Кабы не синяки – плюнуть бы и забыть. Мало ли он дурных снов в своей жизни видел! Но вот синяки ведь в наличии, хотя к вечеру и почти перестали бросаться в глаза, превратившись в слабые желтые разводы.
Егор, перестраховавшись, так и улегся спать в свитере. Было ему неспокойно. Вдруг кошмары продолжатся? Но нет. Ни единого за ночь. Ни Мары, ни Потылихи, ни Зои, ни Белки, ни того мира, ни этого. Может, примочка кудесника помогла?
Утром он первым делом кинулся к зеркалу. Синяки совершенно прошли! Наконец можно снять опостылевший свитер! Зажарился в нем Егор ужасно. За окном хоть небо и затягивали высокие облака, стояла теплынь.
– Дождя сегодня не будет, – уверенно объявил за завтраком дядя Федя.
– Факт, не будет. – Никифор ерзал от нетерпения, утрамбовывая в рот огромный ломоть хлеба, намазанный маслом и медом.
– Ешь медленнее, иначе подавишься, – одернула его мама.
Она по-прежнему чувствовала себя плохо и поражалась, как это Егор смог столь быстро оклематься. «Наверное, у нас с тобой были разные заболевания», – в результате заключила она.
– Ну, Граф, готов сегодня к подвигам? – продолжал вещать с набитым ртом Коржик. – Ща оседлаем наших коней и…
Марина Николаевна немедленно возразила:
– Никаких «коней»! Такая нагрузка сразу после высокой температуры Егору не рекомендуется. Надо пощадить сердце.
– Ма! – взвился сын. – Мы ж не в соревнованиях собираемся участвовать. Будем кататься в свое удовольствие. Устанет – остановимся. А дома мы уже насиделись. Или, считаешь, нам все каникулы нужно провести у печки?
– Марина, он прав, – принял сторону племянника Федор Николаевич. – Денек нынче погожий, а дальше кто знает, какая будет погода. Пускай ребята педали покрутят, а то совсем в стойле застоялись. Смотри, как племянничек мой копытом бьет. И Егору полезно кровь разогнать. Наш воздух только лечит.