Марко. Он был рядом с тех пор, как отец отправил её на «перевоспитание». Он стал опорой. Но вместе с тем — страхом. Не за себя. За неё. Он не боялся монстров. Он боялся, что она — станет им.
Он не боится за Дину. Он боится тебя.
Желание родилось внезапно. Острым импульсом. Быть не только женой. Не только матерью. Быть собой. Всем, чем она может быть.
Но прошлое не даёт забыть. Оно, как призрак отца, всё ещё смотрит на неё сквозь закрытые двери памяти.
В ту ночь, когда Дина уснула у неё на руках, Марко подошёл.
Тихо, будто опасаясь, что сама тень его голоса может разбудить бурю. Он сел рядом. Его лицо — напряжённое. Его глаза — те самые, в которых теперь отражалась не любовь, а страх.— Ты не можешь быть такой, Алиса, — сказал он глухо. — Ты думаешь, я не вижу? Ты слишком… сильная.
Она молчала.— Я боюсь, — продолжил он. — Боюсь, что ты сделаешь что-то с детьми. Что однажды ты потеряешь контроль. Я не могу тебе доверять так, как раньше.— Почему? Потому что я не плачу по расписанию? Не шепчу тебе «да, дорогой»?Его взгляд стал тяжёлым.
— Ты не можешь их любить, будучи такой. Ты не понимаешь, что ты в них находишь? Ты опасна. Для всех нас. Для меня. Для Дёмы. Для неё.Внутри у неё — холод. Знакомый. Как тогда, с отцом.
Он тоже не верил. Не слышал. Только диктовал.— Марко… — Она повернулась к нему. — Я не могу быть просто женой. И не хочу. Я не хочу раствориться в чьей-то жизни, как сахар в чае. Я хочу быть собой. Понимаешь? Собой.
Он опустил глаза. Словно надеялся найти на полу ответы, которых не было.
Он любил её. Но он боялся её. Боялся того, кем она становилась. Не подвластной. Не контролируемой.— Ты не понимаешь, — прошептал он. — Я не знаю, как с этим жить. Я тебя боюсь, Алиса. Потому что ты — не просто человек. Потому что я не могу тебя… удержать.
Снова эти слова. Снова попытка заковать её в страх. Прямо как отец
Но теперь всё иначе.
Она сделала шаг назад. Дина спала, уткнувшись носом ей в грудь. И этот вес — не бремя, а сила. Её жизнь. Её выбор. Её правда.
— Я не буду бояться, Марко. И не позволю тебе бояться меня, как врага.
Она говорила спокойно, но голос внутри был сталью.— Я не твоя собственность. И, возможно, никогда ей не была.
Он молчал. Просто сидел.
Всё вокруг застыло — ночь, комната, даже пульс воздуха.Он не знал, что будет дальше.Но Алиса уже знала. Впервые — не роль, не долг, не родство.
А свобода.Глава 23. Граница крови
— Что? — Марко не сразу осознал, что услышал. Пальцы сжались в кулаки, но внутри — только лед. Он не чувствовал ни рук, ни пола под ногами. Один взгляд на Алису — бледную, дрожащую, с каплей крови на губах — выбивал из сознания остатки логики.
Алиса села на край дивана, прижимая к себе спящую Дину. Грудное вскармливание прервалось внезапно — когда тело сжалось в резком спазме, потом — гул в ушах, и вдруг… запах крови. Тёплой, живой. Зовущей.
— Я не знаю, как это объяснить, — прошептала она. — Но будто моё тело… проснулось. Не я зову кровь — она зовёт меня.
Марко резко отвернулся. Он не мог смотреть. Он боялся.
— Это не ты. Это… стресс, Алиса. Гормоны, бессонные ночи. Ты просто устала. Это всё поправимо.
Он говорил быстро, почти машинально, как будто повторял слова, в которые сам не верил. Он пытался вытеснить услышанное.
Алиса подняла взгляд. На её лице смешались уязвимость и решимость.
— Мама однажды упомянула… что моя прабабушка была “иной”. Я тогда не придала значения. Но теперь… я понимаю. Это не психоз. Я не больна. Я чувствую кровь. Я её слышу. Как будто часть меня — не просто человек.
Марко обернулся резко:
— Не смей. Не смей мне говорить про вампиров. Это сказки. Это чушь. Ты… заболела, Алиса. Тебе нужно лечение. Настоящее. Я найду врачей. Мы всё выправим.
— Ты не слышишь, — перебила она, голос стал твёрже. — Это не лечится таблетками. Это часть меня. Я не просила этого, Марко. Но я не опасна. Я держу себя в руках.
Он рассмеялся — резко, зло.
— Пока что. А потом? Когда ты одна останешься с Диной? Когда Дёма упадёт и поцарапает коленку? Ты уверена, что сможешь остановиться? Чёрт возьми, Алиса!
Он с силой ударил кулаком в стену — штукатурка треснула, посыпалась пыль. Дина вскрикнула. Алиса крепче прижала ребёнка к себе, сердце забилось в панике.
— Ты боишься меня? — спросила она, тихо, но прямо. — Ты, Марко Россо, боишься своей жены?
Он молчал. И этим молчанием дал самый честный ответ.
— Я боюсь не тебя, — выдавил он наконец. — Я боюсь того, во что ты превращаешься. Я боюсь потерять детей. Я… чёрт побери, я до сих пор люблю тебя. Но это… это больше, чем я могу понять. Я не могу просто смотреть, как ты умираешь — или как убиваешь.