«Se questo è un sogno… non svegliarmi.» (Если это сон… не буди меня.)
Итальянское шептание было как пароль. Алиса улыбнулась, чувствуя, как невероятная волна тепла смывает последние следы тревоги. Она перевела дыхание, и что-то сладкое и щемящее сдавило грудь.
«Это реальность, Раф, – прошептала она в ответ. – Мы дошли.»
Священник – умудренный опытом, нейтральный и владеющий тремя языками так же легко, как дыханием – начал церемонию. Его голос, спокойный и мелодичный, вел их через древние слова обетов, бережно перемежая их краткими, емкими переводами для тех, кто не понимал оригинала. Бель, стоявшая рядом с Ниной, уже украдкой утирала предательскую слезу уголком платка. Чуть поодаль один из солидных итальянских гостей, человек с каменным лицом, делал вид, что усиленно трет глаз, явно борясь с внезапно нахлынувшей влагой. «Соринка, проклятая соринка», – буркнул он соседу, который только понимающе хмыкнул.
Когда настал кульминационный момент – обмен кольцами, Отто, словно чувствуя важность секунды, сделал один безупречный шаг вперед. Рафаэль снял кольца с бархатной подушечки. Его пальцы были чуть влажными, но движения уверенными. Он взял ее руку и вложил в ладонь одно кольцо, его глаза горели серьезностью обещания:
«Non ti prometto che il mondo sarà sicuro, – сказал он громко и четко, а священник тут же перевел на русский и английский. – Ma ti prometto che non sarai mai sola in esso.» (Я не обещаю, что мир будет безопасным. Но обещаю, что ты в нём будешь не одна.)
Алиса взяла второе кольцо. Ее голос, когда она отвечала, был чистым и звонким, не дрогнул ни разу:
«Я не обещаю быть идеальной. Но обещаю быть рядом. Sempre. Sempre.» (Всегда. Всегда.) Последнее слово она повторила на его языке, и в его глазах вспыхнули искры.
По едва заметному сигналу Нины, который подхватили помощники, в небо над озером взметнулись, словно живые, десятки белых бумажных бабочек. Их крошечные крылышки из рисовой бумаги трепетали на легчайшем дуновении, некоторые даже казалось, хлопали в такт бьющемуся сердцу Алисы. Это было волшебно.
«Объявляю вас мужем и женой!» – прозвучали долгожданные слова на трех языках.
Рафаэль наклонился и поцеловал ее. Не торопясь. Не для показухи. Нежно, глубоко, по-настоящему. И зал взорвался аплодисментами. Громкими, искренними, объединяющими. Аплодировали все – и те, кто понимал каждое слово, и те, кто следил только по эмоциям и субтитрам любви. Даже строгие тетушки из России утирали слезинки.
Плавно, словно сам вальс, церемония перетекла в праздник. Под шатром, раскинувшимся на лугу, застучали ножи о тарелки, зазвучал смех и музыка. На столах – изобилие, ставшее метафорой их союза: нежные швейцарские сыры, ароматная итальянская паста, роскошная русская икра, воздушные десерты. Вино лилось рекой – крепкое итальянское, тонкое швейцарское. Чайник с настоящим русским чаем из самовара (дело чести Нины!) не остывал. Где-то заиграла гитара, и под страстные звуки «Besame Mucho» один из кузенов Рафаэля лихо отплясывал с бойкой русской бабушкой, вызвав восторг и хохот окружающих.
Рядом с самой кромкой озера, под легким белым шатром, дети запускали в плавание бумажные кораблики с пожеланиями. Дёма, сосредоточенно надув щеки, отправил свой: «Чтобы мама не грустила. Никогда.» Дина, склонившись над водой, шептала своему кораблику: «Чтобы Отто научился говорить. И рассказал нам все секреты.» Кораблики, подхваченные легчайшей зыбью, уплывали в зеркальную даль, унося детские надежды.
Рафаэль нашел Алису у края террасы, откуда открывался вид на озеро, уже начинавшее розоветь в лучах заката. Он положил руки ей на плечи, его пальцы были теплыми.
«Come stai?» (Как ты?) – спросил он тихо.
Она облокотилась спиной на его грудь, чувствуя его сердцебиение.
«Жива, – выдохнула она. – Счастлива. Безмерно устала. И все это одновременно. Кажется, я сейчас усну стоя.»
Он рассмеялся, легкая вибрация прошла сквозь нее. «E sei ancora mia?» (И ты всё ещё моя?)
Она повернула голову, поймав его взгляд. В ее глазах светилась усталость, но и абсолютная уверенность.
«Теперь, – прошептала она, – навсегда.»
Именно в этот момент, когда солнце уже почти коснулось вершин, окрасив небо в персиковые и лиловые тона, Бель решила, что пора. Она вскарабкалась на стул с такой энергией, что чуть не опрокинула бокал стоявшего рядом гостя. «Attenzione! Silenzio, per favore! Внимание! Тишина!» – ее голос, усиленный внезапно появившимся микрофоном (откуда она его только достала?), перекрыл гул бесед и музыку. Все замолчали, обернувшись. «Мы, подружки невесты, то есть я и Нина, приготовили подарок! Для вас обоих, новоиспеченных! Но сначала… кино!» Она торжествующе махнула рукой.