— Макс, а ну-ка проверь.
Внезапно до моего сознания доходит звон монет, сыпящихся из автомата Клыка. Зато сам Клык теперь превращается в безумного маньяка, лихорадочно сгребающего монеты сначала в свой ковш, а потом в мой.
— Тащи еще ведра! Быстро! — командует он, и я хватаю по соседству два оставленных без надзора ковшика.
Пока Клык управляется с наличными, сканирую окрестности на все триста шестьдесят. Меня прошибает холодный пот. Интересно, какие зафиксированы негативные побочные явления джекпота? Например, всеобщее внимание. И в нашем случае оно совершенно не означает ни поздравлений, ни дружеских похлопываний по плечу. Скорее: «А кто вы, собственно, такие?» «Как вы тут оказались?» «А лет-то вам сколько? Поди, еще восемнадцати нету».
Гляжу на приближающиеся фигуры и вижу войска, высыпающие из троянского коня и насмерть топчущие противника.
— Клык! Делаем ноги! Живо! — командую я безошибочно узнаваемым командирским не-рассуждай-не-вздумай-со-мной-спорить голосом.
Схватив все четыре переполненных до краев ведра, мы, двое азартных идиотов, вскочили в лифт, который спускает нас вниз по ноге коня обратно на грешную землю.
— Клык, напомни мне никогда больше не соваться в место под названием «Троянский Конь».
— Ты что. Нам же здесь такая пруха привалила, — возражает Клык.
— Сомневаюсь, — говорю я. И ровно в этот момент стеклянная дверь открывается и полотняный профессор Г-Х приветственно тянет к нам руки.
51
Вы, конечно, скажете, что у меня тут же колени полусогнуты, кулаки сжаты — полная боевая готовность. Или, думаете, я как ни в чем не бывало прохожу мимо, точно в глаза его прежде никогда не видела?
Правильно! Ни то ни другое. Наоборот, я дернулась и рассыпала ведро монет — долларов двести, если не больше. В результате Клык больше озабочен потерей, чем надвигающейся опасностью.
— Макс, Клык! Приветствую вас! — расплылся в улыбке доктор Гюнтер-Хаген, глядя, как Клык ерзает на карачках по полу и собирает нашу добычу. — Вот не ожидал вас здесь увидеть! Кто бы мог подумать, что в вас сидит ген азартной игры.
— Не сидит, — буркнула я. — Клык, оставь деньги тому, кому они нужнее. — Во мне опять проснулась Мать Тереза. Правда, второе ведро я крепко прижимаю к груди.
Выхожу из лифта и щурюсь от яркого света.
— А сам-то ты что здесь делаешь? — Отсутствие манер и пренебрежение к условностям — вещь порой крайне полезная. Можно взять — и в лоб, что думаешь, брякнуть и со всякими политесами не суетиться.
Брови у Полотняного ползут вверх:
— Я? На профессиональной конференции. Здесь неподалеку, на одном из ближних курортов устроена. А вы тут какими судьбами? И где остальная стая?
— Стая-то? В Рипли.[20] А ты, значит, увидел нас и решил поздороваться?
— Конечно! Я так рад встрече! — любезничает профессор Кошмарик. — А Дилан с вами? Как у него дела? Прогрессирует?
— Еще как, — заливаю я. — Мы его вон там, за карточным столом оставили. Пусть парнишка развлечется. — И я показываю рукой наверх и на кнопки лифта. — Уверена, он как тебя увидит — сразу от радости обалдеет.
— Макс, нам пора. — Клык тянет меня за рукав.
— Куда же вы? Подождите! Я так счастлив вас снова видеть. К тому же я с удовольствием повторю свое старое предложение о сотрудничестве. А кстати, Макс, ты получила мое письмо о новых возможностях для Игги? Согласись, у тебя есть восхитительный шанс подарить ему зрение. И всего-то в обмен за твое небольшое содействие в моей работе. Ты окажешь мне совершенно неоценимую помощь. Потому что ты… — настоящее чудо. Совершенное чудо.
Так-таки уж и чудо. Меня чудом уже сто лет никто не называл.
— Ты что же это, негодяй, планируешь превратить Макс в одну из своих ОШИБОК? — спрашивает Клык с каменным лицом, не предвещающим профессору ничего хорошего.
Г-Х оглядывается, точно до него вдруг доходит, что мы стоим на самом людном пятачке Лас-Вегаса, и боком движется к уединенной скамейке подальше от сияющих огней вестибюля.
— Поймите же вы! Надвигается апокалипсис! И ваша задача спасти мир. А знаете вы, что для этого надо сделать?
Не могу не согласиться, особой ясности у меня по этому вопросу не имеется. Но признаваться Кошмарику я в этом совершенно не собираюсь.
— Хочешь, что ли, отчекрыжить одно из моих крыльев и посмотреть, отрастет ли оно заново? Вряд ли это человечеству чем поможет.
Но Полотняного не остановить:
— Макс, клянусь тебе, никто ничего отрезать у тебя не собирается. Мои исследования помогут людям приспособиться к жизни в абсолютно иных условиях. По нашим оценкам, во всемирной катастрофе погибнет половина человечества. А я нашел способ, который позволит человечеству выжить. Благодаря мне человеческая раса не исчезнет с лица земли. Ты просто обязана мне помочь. — Голос у него дрожит умоляюще, а лицо — сама честность.
20
Название уникального музея Рипли дословно переводится: «Хотите верьте, хотите нет!» Основан Робертом Рипли, путешественником, всю жизнь собиравшим по всему миру необычные предметы, от высушенных человеческих голов из Эквадора до изображения «Тайной вечери» на рисовом зернышке. К концу жизни он создал музей, фонд которого содержит сегодня 20 тысяч экспонатов и фотографий.