— Я… я не считаю, господин Председатель, но я надеюсь, что еще могу исправить свой промах.
— Возможно. В принципе вас следовало наказать и поручить кому-нибудь другому исправить допущенную вами ошибку, но у нас слишком мало времени, чтобы вводить нового человека в курс дела. Поэтому, возможно, я разрешу вам довести дело до конца.
— Спасибо, господин Председатель! — Смуглый мужчина вытер лоб платком. — Я сделаю все, что в моих силах…
— Вы рано расслабились. Ошибка допущена, и кто-то должен быть наказан. У вас есть какая-то кандидатура?
— Кандидатура? — Смуглый мужчина зябко поежился, затем покосился на свою спутницу, которая все это время испуганно молчала.
— Что ж, ваше предложение меня устраивает, — проговорил неживой голос.
В то же мгновение раздался негромкий хлопок, и брюнетка в кожаной куртке, не издав ни звука, свалилась со скамьи.
Она лежала на боку, глаза ее были широко открыты, но ничего не выражали. В затылке у нее чернело маленькое отверстие — входное отверстие пули. Выходного отверстия не было — пуля небольшого калибра осталась в голове.
Смуглый мужчина поежился. Ему стало холодно, очень холодно среди этого благоухающего сада.
Неживой голос снова заговорил, как будто ничего не случилось:
— Мне не нужно, чтобы вы делали то, что в ваших силах. Мне нужно, чтобы вы исправили ошибку и вернули посылку. Причем сделать это надо очень быстро.
— Я сделаю, господин Председатель…
— Я знаю, что курьер показал вам женщину, которой он отдал посылку. Вы предприняли какие-то шаги?
— Да, конечно, господин Председатель. Но пока… пока мне не удалось вернуть посылку. Обстоятельства складывались неудачно.
— Где она сейчас?
— Улетела в Россию.
— Почему же вы все еще здесь?
— Я… только потому, что хотел доложить вам.
— Вы доложили.
Неживой голос замолчал.
Смуглый мужчина еще несколько минут сидел неподвижно, затем медленно, осторожно повернулся.
Позади него никого не было.
Самолет мягко коснулся колесами земли и покатил по бетонной полосе. Пассажиры по странной традиции зааплодировали, затем начали готовиться к выходу. Хлопали крышки багажных секций, пищали включаемые телефоны.
Вера достала свою сумку, надела куртку, простилась с профессором и двинулась к выходу из самолета.
— Звоните, если захотите узнать что-нибудь про античное искусство, — с улыбкой сказал он.
— Всенепременно, — вытащила Вера из памяти неупотребляемое слово. И улыбнулась тоже, перехватив злобный взгляд Арсения.
Увидев, что физиономия у него распухла, и ссадина под пластырем воспалилась, Вера ощутила небывалое удовлетворение. Захотелось скорчить ему зверскую рожу, так что пришлось взять себя в руки и вспомнить о любви к ближнему. Вера не то чтобы устыдилась, но больно жалкий был у Арсения вид, так что она пожелала ему на прощание здоровья и всяческих успехов.
Паспортный контроль прошли быстро, но у ленты багажного транспортера пришлось простоять больше получаса. Катя за собой чемодан, Вера вышла в шумный зал аэропорта. Она протискивалась сквозь плотную толпу встречающих, когда на нее налетела какая-то заполошная тетка, допытываясь, прибыл ли рейс из Дюссельдорфа.
— Не знаю, — честно ответила Вера, — я прилетела из Неаполя…
— А Дюссельдорф когда? — не отставала тетка, вцепившись в Верин рукав. — Сейчас должны идти пассажиры из Дюссельдорфа! Он уже сорок минут, как сел! Почему они так долго не выходят?
— Да я-то при чем… — Вера попыталась вырваться, но тетка вцепилась в ее рукав мертвой хваткой.
Краем глаза Вера заметила какого-то шустрого мужичка в надвинутой на глаза кепке, который крутился возле нее и явно приглядывался к ее чемодану. Она хмуро взглянула на этого мужичка, подтянула чемодан поближе.
Еле отвязавшись от настырной тетки, Вера пробилась к выходу из терминала. На краю тротуара пассажиры дожидались такси. Вера застегнула куртку — после Италии ей было прохладно, остановилась возле перехода, и рядом с ней тут же затормозила светло-серая машина.
— Такси нужно? — осведомился, выскочив на тротуар, горбоносый парень с выбритой наголо головой и, не дожидаясь ответа, схватил ее чемодан, забросил в багажник.
— Пусть будет такси, — согласилась Вера, внезапно ощутив, как устала она от перелета, от всех предшествующих событий, от того, что все время была на людях. Нет сил тащиться на перекладных, волоча за собой тяжелый чемодан.
Тут рядом с машиной возникла женщина лет сорока, в куртке немыслимо яркой расцветки, покрытая свежим загаром.