Как-то раз, чтобы воздать честь Альберту за его великую жертву, Альбрехт Дюрер старательно нарисовал искалеченные руки своего брата со сложенными ладонями и тонкими пальцами, протянутыми к небу. Он назвал эту прекрасную картину просто “Руки”, но остальной мир, почти сразу же распахнувший сердца перед шедевром, переименовал этот дар любви, отныне известный как “Мольба”.
Когда вы в следующий раз увидите копию этой трогательной картины, всмотритесь повнимательнее. Пусть она напомнит вам, если вы нуждаетесь в напоминании, что никто — никто — не может добиться успеха сам по себе.
И разумеется, вам тоже не следует пытаться делать все в одиночку. Независимо от того, сильна или слаба ваша вера, когда наступят тяжелые времена, вам нужно лишь сложить ладони, возвести глаза к небу и сказать:
“Мне нужна помощь”. В своей жизни я делал это, по меньшей мере, тысячу раз. Результаты? Возможно, вы удивитесь, когда обнаружите, как близка помощь, если попросить о ней.
Пока что разговор идет между мною и вами. Поверьте, помощь всегда будет доступна для вас, но наше общение, увы, продлится недолго... поэтому давайте займемся полезным делом и попробуем изменить вашу жизнь к лучшему.
III
Прежде чем вы погрузитесь в уют старого кресла, позвольте мне устроить вам короткую экскурсию по комнате, где я провожу так много времени. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя легко и спокойно в моем обществе, и, наверное, будет лучше всего достичь этого состояния, прогуливаясь по небольшому помещению, заполненному множеством книг, памятных подарков, фотографий, достопримечательностей и реликвий моего прошлого. Я надеюсь, что, посмотрев и потрогав некоторые из этих предметов, вы начнете смотреть на меня как на старого и преданного друга. Тогда вам будет гораздо легче понять и принять мои идеи.
Внимательнее смотрите под ноги. Вот стопка новых книг, которые я надеюсь прочитать за следующие несколько месяцев, а рядом с ними, на коврике — несколько рукописей, полученных как от друзей, так и от незнакомых людей. Они ждут моего вердикта. Для меня почти невозможно отказать им, а если увлечься, то я могу провести целый день за чтением рукописей и составлением хвалебных отзывов для книжных обложек.
Видите стопку длинных листов на вершине кучи? Это недавно полученные гранки новой книги “Беспристрастное суждение”, написанной моим старым другом — судьей национальной футбольной лиги Джимом Таннеем. Недавно я послал свой отзыв его издателям.
Немногие люди, даже близкие друзья, допускаются в этот кабинет. Да, для вас я делаю исключение. Однако несколько лет назад, после вечеринки, Джим стоял там, где вы стоите сейчас, и смотрел на мой стол и пишущую машинку со странным выражением лица.
— В чем дело, Джим? — озадаченно спросил я.
Единственный человек, когда-либо судивший целых три матча на Суперкубок и принимавший на себя груз огромной ответственности, лишь покачал головой и слабо улыбнулся.
— Все в порядке. Or, — едва ли не прошептал он. — Мне кажется, будто я получаю энергию, просто находясь в этой особенной комнате, где впервые оживали все великие персонажи, о которых ты писал. Когда-нибудь... когда-нибудь я напишу собственную книгу!
Джим не расстался со своей мечтой. Понадобилось некоторое время, но теперь я вижу его “когда-нибудь”: гранки новой книги, которой, без сомнения, суждено стать бестселлером.
Как вы можете видеть, обои, шторы, занавески, ковер и обивка мебели в этой комнате, расположенной в юго-западном углу нашего дома, выдержаны в коричневых, ореховых и черных тонах. Когда моя жена Бетти выбирала подходящие цвета для интерьера нашего жилья, она сказала, что на самом деле не имеет значения, какими будут обои в этой комнате, — она знает, что я все равно скоро закрою все свободные места всякими памятными безделушками того или иного рода. Конечно же, она оказалась права.
Мой так называемый кабинет, который находится рядом с кухней и кладовкой, имеет размер 12 на 19 футов. Когда мне кажется, что кабинет стал слишком тесен, я напоминаю себе, что весь дом моего любимого автора Генри Торо возле пруда Уолден имел размеры лишь 10 на 15 футов, и он никогда не жаловался на нехватку свободного места.
Стена слева от входа — это мое “хвастливое” место. Поскольку даже уборщица не заходит в кабинет (по -ее собственной просьбе), я не стесняюсь этой немного мишурной выставки, которую вы видите сейчас. В сущности, я очень горжусь каждым из ее экспонатов. Вот золотая медаль Наполеона Хилла, полученная мною в 1983 году за литературные достижения, а рядом с ней — красивая памятная табличка, преподнесенная мне, когда я стал тринадцатым счастливчиком, допущенным в Зал славы ораторов год спустя. Внизу можно видеть большой коллаж из четырех десятков семейных фотографий, образующих чудесную мозаику нашей совместной жизни. Он висел в моем чикагском офисе в те годы, когда я возглавлял журнал “Успех без границ”.
Если пройти немного дальше, то, я уверен, вы узнаете большинство лиц, изображенных на фотографиях в рамках с автографами Джимми Стюарта, Нормана Винсента Пила, Майкла Джексона, Джоя Бишопа, Франка Клиффорда, Руд и Уэлли, Арта Линклеттера, Чака Перси, Роберта Каммингса, полковника Гарленда Сандерса, Эда Салливана, Клемента Стоуна и Наполеона Хилла. Неплохая подборка!
Вот обложка “Сатердей Ивнинг Пост” 1919 года, изображающая игрока в гольф, который тайком выбирается из своего офиса с клюшками на плече. Ее подарил мне мой старший сын Дэн. Под ней — рамки с сертификатами, удостоверяющими мое участие в справочниках “Кто есть кто в Америке” и “Кто есть кто”, наряду с членством в Организации Поразительных Людей, в списках библиотеки Человеческих Ресурсов исследовательской ассоциации “Американское наследие” и премией “Совершенство” Национальной ассоциации ораторов — высшей наградой, присуждаемой этой организацией.
Однако наиболее важной и бесценной наградой, которую вы видите на этой стене, считается рисунок в рамке с сопроводительным письмом, написанным моим младшим сыном Мэттом во втором классе, пятнадцать лет назад. Под надписью “МОЕМУ ПАПЕ”, выведенной крупными печатными буквами, на бежевой картонке изображен человек в бейсбольной шапочке с большой перчаткой и битой у ног. Все это находится на пьедестале, надпись на котором гласит: “Премия Самого Замечательного Отца для мистера Мандино от его сына”. В письме, которое висит справа от рисунка, сказано следующее:
От Мэтта Мандино самому замечательному папе
Он был удостоен этой премии за то, что играл со мной в салки, когда мой брат не хотел играть. Он вполне хороший спортсмен для 50-летнего человека. Однажды он перебрался через 6-футовую ограду, чтобы поиграть со мной в бейсбол на лужайке. А потом он достал бейсбольный мячик с крыши. Один раз я старался запустить воздушного змея, но не мог, а когда папа пришел домой, мы запустили змея так высоко, что он запутался в телефонных проводах. Не знаю, как вы, но я думаю, мой папа самый лучший на свете.
Мэтт
Между письмом и рисунком вставлена лента с надписью “Награда за превосходную учебу” от учителя Мэтта. Когда Мэтт принес ее домой и показал мне, в мире не было более гордого отца, чем я. Я обнял его и, кажется, даже немного всплакнул. Это поразило его.
На этом низком книжном шкафу, под рисунками и наградами в коробках фотографий, слайдов и альбомов сложены тридцать с хвостиком лет, плюс пара фотоаппаратов. На полу лежит другая куча: почетные грамоты и благодарности, врученные мне различными обществами и ассоциациями, о которых я недавно упоминал. Как видите, для них больше нет места на стенах, но я почему-то не могу заставить себя убрать их.
Следующий шкаф, состоящий из трех полок, наполнен книгами о жизни Христа. Это лишь крошечная часть тех томов, которые я прочитал за десять лет, пока проводил исследования для книги “Полномочия Мессии”. Это самая трудная из моих книг. Я навсегда останусь благодарен “Юнайтед Пресс Интернешнл” за хвалебные слова в отзыве: “Один из новейших и наиболее оригинальных подходов к душе христианства, появившихся за последнее время”