Никакого голосования, никаких дискуссий и рукоплесканий.
Дело было сделано.
Я не мог дождаться, пока закончатся все формальности и рукопожатия, чтобы вернуться в номер “Хилтона”, позвонить Бетти и сообщить ей радостное известие. Кажется, я чуть не бежал, когда вышел на Пятую авеню. Не успел я пройти и пятидесяти ярдов, как небеса разверзлись и хлынул ливень с молниями и жуткими раскатами грома, эхом отдававшимися от стен домов. У меня не было плаща для защиты от дождя, поэтому я взбежал по ступеням к первой приветливо открытой двери... и оказался в маленькой, уютной церкви. Я был совершенно один внутри, и единственным звуком был стук дождя по крыше, отдаленный грохот и автомобильные гудки.
Я уверен, это случилось лишь вчера. Я по-прежнему ярко помню несколько .драгоценных . мгновений. Помню, как я медленно вошел в церковь, опустился на колени и заплакал. Потом я крепко сжал руки, поднял голову и воскликнул:
— Мама, где бы ты ни была сейчас, я хочу, чтобы ты знала... мы все-таки сделали это!
VI
Ну вот, теперь вы знаете обо мне гораздо больше, чем я — о вас.
С другой стороны, возможно, я знаю о вас больше, чем вы думаете.
Один из аспектов той страшной цены, которую мы платим за так называемый современный образ жизни последней четверти двадцатого века, заключается в том, что мы становимся все более похожими друг на друга. Мы смотрим одинаковые телевизионные шоу и мыльные оперы, читаем одни и те же журналы, носим одинаковую одежду и покупаем одинаковые полуфабрикаты в продуктовых магазинах. Мы живем и умираем по часам, обгоняем друг друга на похожих автомобилях, предпочитаем вечер в кегельбане вечеру за рабочим столом, не уделяем достаточно времени и внимания близким людям, беспомощно смотрим, как наши моря и океаны медленно гибнут от загрязнения, и стараемся не думать о водородной бомбе, падающей на наш город или поселок.
Все мы со временем начинаем шагать в ногу под бой одного барабанщика, спешим вперед или назад с такой же скоростью, как и остальные, улыбаемся почти по команде — существа поточного производства, обладающие не большей индивидуальностью, чем любой из пакетиков с хрустящей картошкой, вырабатываемых продуктовой фабрикой в Набиско.
Что делает с нами это всеобщее сходство на пороге эпохи всеобщей автоматизации и компьютеризации? Не становимся ли мы все более похожими на те машины, которые мы создаем? Как насчет такой грустной статистики: более трехсот тысяч человек в нашей прекрасной стране ежегодно пытаются покончить с жизнью!
Вот еще пара примеров: каждый месяц в стране выдается более пяти миллионов рецептов на покупку валиума, и ежесуточно регистрируется более четырех тысяч случаев душевного расстройства!
Мы опустошаем свою душу и губим свое здоровье все более истерическим и отчаянным образом. Число наркоманов, пристрастившихся к героину, кокаину, “крэку” и другим наркотикам, растет слишком быстро, чтобы вести точную статистику, и это уже приобрело характер эпидемии. В то же время сейчас мы поглощаем больше алкоголя на душу населения, чем в любой другой период нашей истории.
Можно жить лучше.
В начале семидесятых годов, после того как я без оглядки начал строить вторую карьеру оратора, благодаря широкому успеху моих первых трех книг, мне был преподан урок, оказавший мощное воздействие на мое дальнейшее творчество.
Я только что сошел со сцены после бурной овации, устроенной типичными жизнерадостными и энергичными представителями “Амуэй”, и теперь стоял в фойе театра, подписывая свои книги. Через некоторое время, когда очередь заметно уменьшилась, к столу робко приблизилась молодая женщина и осторожно положила передо мной одну из моих книг.
Пока я ставил автограф, она наклонилась и тихо заговорила, словно хотела, чтобы никто не услышал ее:
— Мистер Мандино, мне очень понравилась ваша сегодняшняя речь, но... но...
Я вымученно улыбнулся.
— Но что?
— Вы много говорили об успехе и привели несколько сильных доводов, но у вас все выходит слишком просто, — собравшись с духом, ответила она. — Возможно, это потому, что вам никогда не приходилось страдать из-за неудач и жизненных невзгод. Поэтому вы не вполне понимаете, как трудно бывает пробивать себе путь из самых низов.
После выступления я сильно устал, но все равно не сомкнул глаз той ночью и даже не разделся. Я мерил шагами комнату в отеле и бранил себя за глупость. Мои слушатели и читатели не имели абсолютно никакого представления о моем прошлом, потому что я слишком стыдился выставлять напоказ неприглядные подробности своей “иной жизни”, будь то рекламные материалы или аннотации для книжных обложек. Лишь немногие близкие друзья знали, что я выбрался из сточной канавы и научился лучше жить лишь после нескольких лет ужаса, слез и страданий. Бог снова передвинул шахматную фигуру на доске моей жизни. Эта робкая леди из “Амуэй”, без сомнения, действовавшая из лучших побуждений, сообщила мне нечто очень важное. И я усвоил этот урок!
В течение недели я переписал свою речь, -а когда отправился в поездку по стране в рамках рекламной” кампании нового издания “Величайшего торговца в мире” для “Бентам Букс”, то без колебаний говорил на радио и телевидении о своей бесславной молодости. Я приводил себя в качестве живого примера. Я хотел, чтобы слушатель, зритель или читатель задумался над историей Ога Мандино и сказал себе: “Если он смог так повернуть свою жизнь, пользуясь тем немногим, что у него оставалось, то, клянусь Богом, я тоже могу это сделать”.
С тех пор я произнес несколько сотен речей и ни разу не уходил со сцены, не рассказав слушателям историю о жалком неудачнике, дрожавшим под дождем и думавшим о самоубийстве. Позднее, когда я признавался им, кем был этот неудачник, по рядам обычно прокатывался дружный вздох изумления. Они не знали. Очень многие по-прежнему не знали. Потом я говорил, что, судя по моему опыту с другими слушателями, я совершенно уверен — будь они менеджерами, коммерсантами, учителями, спортсменами, родителями, даже студентами — я точно знаю, что среди них есть, по меньшей мере, один? человек, который сейчас чувствует, как стены смыкаются вокруг него, и хотя, возможно, он улыбается, но умирает изнутри, слушая мои слова... а может быть, даже подумывает о самоубийстве, как было со мной много лет назад.
На этом этапе я обычно смотрю в зрительный зал и говорю:
— Мистер X... миссис X... или мисс X... где бы вы ни сидели, позвольте мне бросить вам спасательный круг. Посмотрим, что из этого получится.
Постепенно, с течением времени, со мной начинает происходить странный феномен. Когда я обращаюсь к анонимной личности, непременно всякий раз после выступления ко мне робко подходит какой-нибудь человек и, пока я подписываю книгу, тихо говорит:
— Я ваш мистер X... (или миссис X... или мисс X).
Даже не осознавая этого, я постепенно развил в себе такую привычку. Когда я слышу такие слова, то обнимаю этого человека, будь он мужчиной или женщиной. Потом говорю: “Начнем сначала!” Человек улыбается, кивает и отвечает: “Начнем сначала! Спасибо вам!”
За последние четыре или пять лет эти “люди X” подходят ко мне во все возрастающем количестве. Как и многих других, обстоятельства втягивают их в такой образ жизни, которого они не могут вынести, душевно или материально, с которым они не могут бороться. Мы забыли одно из основных жизненных правил: получив власть над этим миром, мы также получили власть над собой. Каждый движется по маршруту, который он выбрал сам. Бог никогда не был нашим штурманом. В Его намерения не входило проложить для нас жестко установленный курс и таким образом поработить нас. Напротив, Он наделил каждого человека умом и талантом, чтобы мы могли выбирать свой путь и писать Книгу Жизни по своему усмотрению.
Сейчас вы, читатель, сидите передо мной. Можете ли вы назвать себя одним из “людей X”, цепляющихся за свой спасательный круг? Держитесь: ваша жизнь слишком драгоценна, чтобы потерять ее. На войне, каждое утро перед вылетом на боевое задание, нас подробно инструктировали о всех проблемах, с которыми мы можем столкнуться, и о способах их преодоления. Мы с вами сделаем то же самое. Прежде чем мы расстанемся, я проинструктирую вас обо всем, что необходимо знать для осуществления вашей миссии успеха и перемен к лучшему.