Эшлинг все еще была жива. И ее дом выстоял.
Надолго ли? Этого Эшлинг не знает. Долго ли продержится аэропорт имени Джона Фицджеральда Кеннеди, более известный как JFK? Белые правительственные шатры?
Весь этот мир?
Событие совсем близко. Ей известно, когда все произойдет, – но где? Если эпицентр придется на Филиппины, Сибирь, Антарктику или Мадагаскар, ее деревянный домик выстоит.
Нью-Йорк выстоит, JFK выстоит.
Но если Событие свершится где-нибудь в Северной Атлантике, гигантские волны обрушатся на побережье, смывая дома мили за милей. А если Событие произойдет на суше, если его эпицентром станет город, дом ее исчезнет в языках пламени за долю секунды.
Эшлинг уверена, что в любом случае это будет астероид. Что же еще? Именно его она видела на древних рисунках над озером Белуизо. Огонь придет с небес. Смерть придет с небес – оттуда же, откуда пришли жизнь и сознание. Огромный кусок железа и никеля, ровесник Млечного Пути, врежется в Землю и на тысячелетия изменит ее облик. Исполинский космический пришелец. Убийца.
В этом сущность кеплеров. Они убийцы.
В этом и моя сущность тоже. Теоретически.
Она подходит к длинной, медленно движущейся очереди к стойке иммиграционного контроля.
Почему она не пристрелила кахокийку и ольмека, когда была такая возможность? Возможно, тогда еще можно было все остановить. Возможно, в тот краткий миг она держала в руках ключ, который остановил бы Последнюю Игру.
Возможно.
Надо было сначала стрелять, а потом задавать вопросы.
Она проявила слабость.
«В Последней Игре ты должна быть сильной, – учил ее дед. Он начал повторять эти слова еще до того, как она получила право быть Избранной. – Будь сильной во всем».
«Мне нужно стать сильнее, чтобы остановить это, – думает она. – Больше я не дам слабины».
– Пройдите к тридцать первой, – прерывая ход мыслей Эшлинг, произносит индианка в строгом темно-бордовом форменном пиджаке. У служительницы аэропорта веселые глаза, темные губы и угольно-черные волосы.
– Спасибо, – отвечает Эшлинг. Она улыбается женщине, окидывает взглядом людей в просторной комнате, людей со всего света, самого разного сложения, роста и цвета кожи, богатых и не-таких-уж-богатых. Именно поэтому ей так нравился иммиграционный контроль в JFK. В других аэропортах обычно преобладали люди определенного типа, но только не здесь. При одной мысли о том, что всего этого скоро не станет, Эшлинг становится дурно. Не станет всех этих людей со всеми их жизнями, улыбками, смехом, терпением, вздохами.
«Когда они узнают? – думает она. – Только когда все уже случится?
В тот краткий миг перед концом? Или за несколько часов? Недель?
Месяцев? Завтра? Сегодня?»
Сегодня. Сегодня – это было бы интересно. Очень интересно.
Вскоре понадобится куда больше белых шатров.
Эшлинг подходит к стойке 31. В очереди перед ней – один человек. Атлетически сложенная афроамериканка в ярко-синем спортивном костюме и модных крупных солнечных очках.
– Следующий, – говорит офицер службы иммиграции. Женщина пересекает красную линию перед стойкой и через 78 секунд покидает ее.
– Следующий, – повторяет офицер. Эшлинг приближается, паспорт наготове. Офицеру около шестидесяти, у него квадратные очки и намечающаяся лысина. Наверняка считает дни до пенсии. Эшлинг передает ему паспорт. Тот выглядит потрепанным, на страницах множество печатей, но, насколько известно Эшлинг, на самом деле паспорт абсолютно новый. Всего за несколько часов до отбытия в международный аэропорт «Мальпенса» она забрала его из тайника на виа Фабиано. Туда его прислал дедушка 53 часами ранее. Паспорт был выдан на имя Деандры Белафонты Купер – так ее теперь будут звать. Деандра родилась в Кливленде. Побывала в Турции, на Бермудах, в Италии, Франции, Польше, Великобритании, Израиле, Греции и Ливане. Неплохой список для девушки 20 лет от роду.
Да, 20 лет. Если бы метеориты упали хотя бы на несколько недель позже, она бы вышла из возраста Игрока. Но Эшлинг отпраздновала свой день рождения, пока скрывалась в той пещере. Хотя «отпраздновала» – это не вполне точное описание: она съела жаренную на вертеле белку, запивая ее холодной водой из горного родника. Правда, после еды она позволила себе несколько кубиков сахара и два небольших глотка из фляжки с бурбоном из Кентукки. Но это все равно не похоже на праздник.