— Руку-то повредил… там?
И снова застыдилась, что кто-то во вред здоровью занимается ее дедушкой, а неблагодарной родственнице он даже не приходил на память.
Игорь спокойно заулыбался. Зубы у него были неровные, желтоватые.
— Нет, там безопасно.
— Местная специфика, — недовольно поведал седой мужчина, который сел тут же, на диван. — Лезет куда не надо.
— Чурки порезали, — пояснил Игорь с лукавой застенчивостью. — К девчонкам приставали. Помял немножко… а они с ножом…
— Говорил дураку, — пожаловался седой, обращаясь к Татьяне Дмитриевне. — Нельзя со зверьем связываться. Они скажут: один на один, а придут десять и с ножами.
Татьяна Дмитриевна несмело покивала. Седой смотрелся сурово и внушительно: крепкая фигура, деформированная возрастом и работой… майка с пятнами машинного масла. У него были седые брови, седые ресницы, и только глаза сохраняли молодой оттенок благородного шоколада.
— Ладно, — Игорь потер нос здоровой рукой. — Не горло же порезали.
— Еще не хватало.
— Это неинтересно, — отрезал Игорь, заканчивая какой-то их давний спор, а Татьяна Дмитриевна не знала, радоваться или огорчаться тем, что ее сын последние лет пять ни за кого не заступался и не лез в конфликты, а кон╜фликты, спровоцированные пьянством, искали его самого.
— Все тебе неинтересно, — пробурчал седой, а Игорь поднялся и полез в картонную коробку, стоящую на книжной полке. Татьяна Дмитриевна напряглась, опасаясь неизвестного.
— Думали на захоронении вручить, торжественно, как обычно, — сказал Игорь, поднимая крышку. — Но это когда люди за тысячу километров едут. А в одном городе, рядом…
— Совпадение, — робко сказала Татьяна Дмитриевна. — Надо же.
Седой, кашлянув, грустно вставил:
— Совпадения, знаете, бывают… невероятные. У них в прошлом году парень бойца поднял с медальоном — и в тот же день его деда откопали под Тулой. Вот так.
Игорь посмотрел на седого непонимающе, потом так же на Татьяну Дмитриевну и сказал:
— Какие совпадения, дивизия у нас формировалась. По ней и работали.
В его руках оказался полиэтиленовый пакет, на который Татьяна Дмитриевна косилась оторопело, не представляя, что за жуткие предметы внутри.
— Захоронение-то… где? — спросила она, зацепившись за термин. — Где похоронили?
— Не хоронили еще. В июне — всех, кого за лето поднимем. Хоронят за счет местной администрации, поэтому раз в год.
— За счет! — возразил седой. — В Карелии плиту сами делали.
Татьяна Дмитриевна не понимала. Она постеснялась задавать вопрос, где же сейчас тело дедушки… или не тело — что от него осталось…
— Первый опознанный в этом году, — продолжал Игорь, ероша светлые волосы, — чтобы занять чем-нибудь руки. — Вообще-то по санитарным ямам работаем, там безымянные больше…
— Санитарные? Это что? — спросила Татьяна Дмитриевна.
— Ну, поля освобождали под пахоту — трактором в яму сгребали…
Татьяну Дмитриевну передернуло — она по-другому рисовала себе картину благоговейного отношения к павшим со стороны освобожденного населения.
— Случайно металлоискателем прошли. Он один был. — Игорь нахмурился и посмотрел Татьяне Дмитриевне прямо в лицо. — Отход прикрывал.
— Металлоискателем поле не пройдешь, — солидно вставил седой, которого тянуло поговорить. — Площадь огромная. А то бы много обнаружили.
— Не всегда, — возразил Игорь. — Хорошо, если металл. А тогда — тоже случайно — из окопа человека подняли, при нем из металла был только штык… к палке привязанный.
Седой горестно крякнул и опустил голову. За его спиной темнел, отсвечивая лаком, старый сервант, где в дальнем углу стояли приметы прошлого благополучия — хрустальные бокалы, но ближнее место на полках заняли вещи уже совершенно другого образа жизни: алюминиевая кружка, охотничьи ножны, фляжка.
— Отход? — спросила Татьяна Дмитриевна и покосилась на седого. — Почему?
Игорь охотно объяснил.
— Ну… человек здоровый, крупный. Полный боекомплект. И, похоже, сдаваться не собирался. — Он засомневался, но продолжил: — В ногах чайник был, крышка запаяна, и до половины тол. В носике — остаток шнура. Взорваться хотел. Не смог.
Татьяну Дмитриевну словно ударило.
— Пулей убило? — спросила она, сглотнув.
Ей было странно, что человек с такими ясными глазами, чистым лицом и стеснительной улыбкой спокойно произносит слова, от которых у нее мурашки ползли по коже.