— Я не знал о деньгах, пока вы не сказали мне. К тому времени Бэйн уже был мертв.
Он улыбнулся с жалостью.
— Не годится, Беннет. Элвин во время игры в гольф мог сказать вам. — Он наклонился ко мне и мягко спросил: — Женщина или карточные долги? А может быть, растрата у вас в офисе?
Я не мог выговорить ни слова, но во мне закипала ярость. Я стоял совершенно неподвижно.
Мисс Фордайс не сводила с Хьюинга напряженного взгляда, облизывая губы кончиком языка. Будь он раздвоенным, он казался бы языком змеи. Хьюинг покачал пальцем у меня перед носом.
— У вас был мотив. Я располагаю вашими показаниями, которые охватывают действия в течение прошлого вечера и сегодняшнего утра. Вы откровенно признались в сокрытии преступления и двойном убийстве. К тому же ваши показания уклончивы. Почему вы не заявили, что убеждены в виновности Джона Дэймона или миссис Бэйн? А? Вам ничего не стоило сказать, что кто-то из них признался, но вы не сделали этого. — Он медленно покачал головой из стороны в сторону. — Ваша вина очевидна, Беннет, и мне вас искренне жаль.
Я небрежно помахал шарфом.
— Я передам его полиции, мистер Хьюинг. Думаю, он их заинтересует, да и мой рассказ тоже. Я у них пользуюсь хорошей репутацией. Мне поверят… — Говоря это, я мрачно спрашивал себя, что останется от моей репутации после беседы с Рокингемом. — Они найдут «шевроле», — добавил я. — Там будут отпечатки пальцев, как и в доме Бэйна. — Я посмотрел на женщину. — Где вы там прятались, пока я поднимался наверх? Или вы с мистером Хьюингом были там вместе?
Мисс Фордайс взглянула на Хьюинга, ища поддержки, но он следил за мной. С умоляющими глазами она притронулась к его руке.
— Орвилл…
Он стряхнул ее руку.
— Тихо, Элис.
— Но… но он идет в полицию…
— Нет! — сказал он резко. — Я позабочусь об этом.
За окнами было уже по-утреннему светло, улица начинала оживать. Я сел в кресло и сказал Хьюингу:
— Вы почти бесконтрольно распоряжались деньгами Элвина. После его смерти вы распоряжались бы ими и дальше, но при условии, что он не изменил бы завещания. В противном случае, вне зависимости от исхода притязаний миссис Бэйн, контроль переходит к банку, который потребовал бы отчета, и вы попались бы. Сколько вы успели стащить у Элвина?
— Немногим более четырехсот тысяч, — ответил он спокойно.
— Орвилл! — В голосе мисс Фордайс звучал ужас.
— Это не имеет значения, дорогая, — сказал он. — Предоставь все мне.
Она не отрываясь смотрела на него, сплетая пальцы рук, чтобы унять их дрожь.
— Кто из вас водит «шевроле»? — невозмутимо сказал я.
— У меня «бьюик», — так же спокойно ответил Хьюинг. — «Шевроле» водит мисс Фордайс.
Женщина резко подалась к нему; на ее шее напряглись жилы.
— Ты с ума сошел? — взвизгнула она.
— Не волнуйся, Элис, я юрист. Я знаю, что делаю.
Во всем этом была какая-то болезненная мерзость.
Казалось, я чувствую ее запах. Я сказал:
— Так убивать вы послали ее?
Он кивнул.
— Она настаивала. Кроме того, мы решили, что мне лучше находиться несколько в стороне, я имею в виду личное участие. Мы так договорились.
— Я сделала это ради тебя, Орвилл, — сказала женщина. — Ради нас. — Ее взгляд таял от любви.
Он потрепал ее за плечо.
— Да, дорогая, ты была великолепна. — Он улыбнулся мне. — Мы с мисс Фордайс намерены пожениться. Вчера я сделал ей предложение, и она согласилась. Я хочу, чтобы вы узнали первым.
— Поздравляю… — Слова застревали у меня в горле.
Он вежливо наклонил голову.
— Благодарю вас.
Я спросил:
— Если бы, вернувшись, я сказал, что, по моему убеждению, Элвина убил Дэймон или миссис Бэйн, как вы подсказали пять минут назад, что тогда?
— Тогда все было бы по-другому. К счастью, вы этого не сделали. Я ожидал, что вы придете к такому выводу и охотно выскажете его в своих показаниях. Но вы отказались принять то, что полиция сочла бы очевидным. Сожалею, но теперь у меня нет другого выхода… — Он развел пухлые ручки.
— Орвилл, голубчик, я не имею намерения ругать тебя, но ты признался ему, что я… мы… я… я не понимаю. У него нет настоящих доказательств…
Хьюинг остановил ее, подняв руку:
— Правильно, Элис. Ты должна научиться безоговорочно одобрять мои решения. Если я оказался несколько опрометчивым, то лишь потому, что у мистера Беннета не будет возможности что-либо передать полиции.
— Но… но… — Она запнулась.
— Молчать! — Хьюинг вскочил с кресла и злобно уставился на нее.
Она отпрянула, как от удара.
Я поднял с пола бутылку виски, решив, что мне все-таки необходимо выпить. Я открутил пробку, наблюдая за Хьюингом. Он дышал с видимым трудом, и на его бледном лице выступил пот. Глаза у него были как у слепого, неразличимы за стеклами очков. Он небрежно сунул руку в ящик стола и вынул оттуда маленький пистолет 25-го калибра, впервые увиденный мною несколько часов назад. Он по-прежнему держал его неуклюже, как человек, не привыкший к оружию, и навел пистолет на меня. Я видел, что он нервничает и взвинчен до предела, но лицо его выражало твердую решимость. Он готовился к предстоящему и убедил себя, что сумеет это сделать.
Я знал, что из маленького пистолета можно убить, но смотрел на Хьюинга с презрением. Я был странно безмятежен, словно во сне. Открытая бутылка с виски была у меня в руке, но пить мне расхотелось. Я наблюдал за адвокатом.
— Орвилл, голубчик, — прошептала женщина напряженно. — Я… я ничего подобного не ожидала. Ты только сказал, что если я…
— Заткнись! — грубо бросил Хьюинг.
Она отступила и закрыла глаза. Ее губы беззвучно шевелились, и она сложила руки перед грудью в молитвенной позе. Хьюинг заговорил с удивительным спокойствием, обращаясь ко мне:
— Беннет, полиция поверит тому, что я скажу. Меня хорошо знают и уважают. Я скажу, что всю ночь дожидался вас здесь, положившись на вас и искренне веря, что вы действуете, в интересах своего клиента Элвина Бэйна, но вы обманули меня. Вы явились с окровавленными руками и чрезвычайно сомнительным рассказом о том, что делали ночью. У меня имеется ваше подписанное заявление, помните? Вы вызвали у меня подозрение, я допросил вас, обвинил в убийстве Элвина. Вы пришли в бешенство и напали на меня. Я вынужден был застрелить вас при самообороне. — Он попробовал улыбнуться, но это не совсем удалось ему. Вышло что-то похожее на оскал.
— Вы не знаете сержанта Рокингема? — спросил я. — Он мой друг и станет доискиваться правды, будьте уверены.
— Возможно, — сказал Хьюинг. — В течение двадцати лет я служил закону, и мое слово не подвергнут сомнению.
— Тогда чего тянуть, — подзадорил я его. — Стреляйте, и кончим дело…
Он прицелился, набираясь решимости. Женщина открыла глаза и прошептала:
— Орвилл, о господи… — Она отвернулась и закрыла глаза руками, словно ребенок, ожидающий треска хлопушки. Я заметил, как палец Хьюинга напрягся на спусковом крючке…
Я швырнул в него бутылку, рванулся с кресла вперед и, упав на колени, выхватил свой 38-й из кармана. Бутылка не задела Хьюинга и разбилась сзади него о стену. Он дважды выстрелил. Звук маленького пистолета напоминал громкий треск. Пригнувшись к полу и чувствуя, что я невредим, я вскинул свой пистолет и выстрелил, не целясь и не выбирая какой-нибудь определенной точки в его теле, хотя даже в тот момент предпочел бы ранить Хьюинга в плечо, руку или ногу. Целиться было некогда, да я и не особенно старался. Выбора не оставалось, я просто выстрелил наудачу в его силуэт, и грохот выстрела отдался у меня в ушах. Я готов был выстрелить опять, но Хьюинг вдруг исчез, и из-за стола раздался глухой звук падения. Не поднимаясь с колен, я держал револьвер наготове.