Я едва не сбился с шага. Кто-то бежал чуть сбоку и чуть впереди. Еще минуту назад никого не было, и вот - едва уловимый шелест раздвигаемых телом ветвей. Шелест, идущий от земли - хищник, достаточно крупный, чтобы создать проблемы. Я не останавливался. Кто бежит ночью? Охотник или добыча. Те, кто не имеют права бегать по ночам - прячутся в норах, таятся в траве, спят на деревьях. Возможно... нет, даже наверняка, зверь тоже знает это. Если бежать так и дальше, он, вероятно, уйдет, а вот если я запаникую, он почует флюиды страха. Химия тела - территория хищника. Я бежал, чутко прислушиваясь к непрекращающемуся, едва уловимому шуму. Он чуть удалялся, чуть приближался, отставал, обгонял снова, но был постоянно рядом.
Когда показался просвет меж деревьев, а луна - отразилась в широком, перегородившем путь ручье, я замедлил ход, гадая, как быть. Волк - теперь я увидел зверя, упругие мускулы, перекатывающиеся под гладкой, шелковистой, пепельно-серой шерстью - тоже сбавил ход. Ровной, упругой побежкой - мне стало стыдно своей неуклюжей трусцы - он спустился к воде. Не оглядываясь, но, несомненно, зная о моем присутствии, принялся пить. Я вдруг тоже понял, что умираю от жажды. День под палящим солнцем не прошел даром. Я пожал плечами и следом спустился к ручью. Пил не спеша, искоса разглядывая зверя.
Он был огромен. Все же ни один волк, из тех, что я видел в зоопарках, не мог сравниться с ним. Не менее ста килограммов - я готов был поклясться, он весил не менее сотни килограммов. Морду его до самых глаз покрывали черные пятна крови. Волк пил, не обращая на меня ни малейшего внимания. Долго и с явным наслаждением. Он не торопился, делал перерывы между глотками, и тогда капли, срываясь с обнаженных клыков, рисовали круги на тихой глади ручья. В конце концов, я просто замер - вода сочилась сквозь пальцы - и смотрел, как он утоляет жажду.
Когда он поднял, наконец, голову, и взглянул на меня, в его взгляде - желтом и безразличном - мне почудилась насмешка. Он встряхнулся, прям как собака, обдав меня брызгами и заставив зажмуриться. Когда я открыл глаза - его уже не было. Чуть качались кусты, обрамлявшие поляну.
А я так и остался сидеть, завороженный взглядом этих не злых, не добрых - чуждых человеческому миру глаз. Вода вытекла из ладони, и я почувствовал тянущий от ручья холод. Пришла пора и мне встряхнуться, словно очнувшемуся ото сна псу. Я встал - оказывается, у меня затекли и страшно замерзли ноги. Пока разминался, думал - что делать с ручьем? Ночное купание не прельщало. С другой стороны - рельеф лесных рек прихотлив, если я пойду вниз по течению, то просто заплутаю, поддавшись изгибам русла. Десять минут размышлений так и не смогли склонить меня к переправе. Подпитываемая ключами, вода была арктически ледяной. Я внимательно изучил открывшийся мне кусок звездного неба... и не смог сообразить - какие же созвездия вижу. Этого еще не хватало - я был спец в ориентировании на местности, никто в группе не давал показателей лучше, а такие навыки не забываются, даже через десять лет после студенческой практики. Все же это не текст из учебника - это умение, которое выручало меня не раз. Я отбросил сомнения: ручей - это ручей. Если что, я всегда смогу вернуться обратно, по руслу. Я затрусил вниз по течению.
Вскоре ручей стал шире и мощнее, а его склоны начали образовывать нечто вроде оврага. Сообразив, что рано или поздно вода заполнит все пространство внизу, и лучше уж мне взобраться повыше сейчас, пока склоны не слишком круты, я принялся карабкаться наверх. Стены оврага при ближайшем знакомстве оказались гораздо более отвесными, чем мне показалось вначале. Ноги скользили по глине, руки не могли найти надежной опоры - я старался избегать предательски непрочных хвостиков чахлой растительности. Не рискуя задрать голову вверх, чтоб оценить оставшееся до края расстояние - сместив центр тяжести я мог запросто кувыркнуться вниз - из под локтя я кинул взгляд на уже пройденный путь. Он был не мал, а ручей подо мной уже не казался точно таким, как с берега.
Черные лошади с белоснежными гривами били копытами, кружили водоворотами, перескакивали с уступа на уступ и в брызги разбивались, кидаясь грудью на неприступные стены оврага. У меня закружилась голова. Ноги потеряли опору, заскользили, глина потекла под руками, теряя форму - пальцы тонули в податливой массе. Запаниковав, я брыкнул ногами, подпрыгнул, подтягиваясь.
С криком на губах и руками, полными вязкой земли, я ринулся навстречу беснующемуся табуну. Врезавшийся в спину поток ожег холодом, я задохнулся, камнем пошел на дно и хлебнул-таки ледяной водицы. Течение подхватило меня и понесло. Как всадник на необъезженном коне, я то взлетал вверх, то погружался под воду. Меня кидало из стороны в сторону, било о стены оврага, не давая выбраться на берег. Река, в убийственном порыве, тянула ко дну и волокла по камням, желая посмеяться над пленником, позволяла вдохнуть несколько глотков спасительного воздуха. А потом меня приложило о камни.
Обоз собирался в дорогу. Паковались вещи, запрягались лошади, телеги выстраивались привычным порядком, когда из-за поворота показались двое. Впереди на тонконогом вороном жеребце гордо вскинув изящную головку ехала маленькая всадница. Костюм для верховой езды удивительно ладно облегал ее фигурку. Словно в нетерпении всадница пришпоривала лошадь. Длинные тонкие пальцы, обтянутые мягкой кожей перчаток, слегка подергивали уздечку. Раздавался нежный звон колокольцев. Серебряный обруч поддерживал каскад горевших буйным огнем волос. За ней, отстав на пол корпуса, ехал воин. Очень высокий мужчина, гораздо выше своей спутницы, придерживал своего горячего коня, стараясь оставаться чуть позади. Он говорил о чем-то вполголоса, обращаясь к всаднице. Она слушала его небрежно. Мысли ее были далеко впереди. Ей хотелось, пустив коня вскачь, догнать их, но она сдерживала себя. Воин видел, что его не слушают, но продолжал говорить. От обоза навстречу отряду выехали трое. Двое были солдатами, третий, судя по длинному конскому хвосту на вороненом шлеме - офицер.
- ...ведь ты помнишь, как...
Всадница раздраженно повела плечом. Воин замолчал, склонив голову. Солдаты из обоза остановились совсем рядом - непозволительно близко. Офицер, явно рассерженный чем-то, придержал вороного за узду. Не обратив внимания на возмущенный взгляд всадницы и гневный жест воина, спросил, кто они такие и куда направляются. Всадница промолчала, позволяя вести разговор своему спутнику.
- Отпустите повод. - Капитан нехотя повиновался. Воин подчеркнуто вежливо склонил голову. - Я имею честь сопровождать леди Эдель в ее путешествии к поселениям ктранов и их лесных братьев.
- Мне неприятно задерживать благородную особу, но по долгу службы я требую предъявить бумаги, разрешающие вам пребывание в такой близости от границы.
- Бумаги будут предъявлены, прошу вас.
Всадница лениво наблюдала за привычной процедурой. Ни один из солдат не обратил на нее особого внимания - поприветствовали как подобает, не более. Это был добрый знак. Она могла бы поклясться, тот, который так пристально рассматривал двуручный меч ее спутника, не далее как вчера подарил ей свой нож. Дешевая, но удобная поделка деревенского мастера. Она оставила нож себе - надежная, добротно изготовленная вещь, рукоять украшена нехитрым резным узором.