– Вы откровенны, – холодно улыбнулась Онасия.
– Мы не случайно обратились к вам, – глухим голосом сообщил Каффи. – Начнем с того, что вы не подлец, мистер Вуд. А еще нам известно, что официальная версия гибели вашей жены не соответствует действительности. И вы тоже это знаете. Она не погибла в автокатастрофе! Журналистка Элизабет Вуд была убита агентами контрразведки Матади после попытки написать правду о перевороте. Видимо, мистер Хантер должен иметь и личные мотивы для противоборства с диктатурой? Или мы промахнулись?
Его темные глаза поймали ускользавший взгляд Вуда и тот вынужден был признать:
– Нет, все верно. Пожалуй, я попробую. Срочно добудьте мне подробные планы галереи и всех коммуникаций квартала.
– Я рада, что вы согласны. – Госпожа Джуба встала и подошла к Питеру. Тот тоже поднялся. – Подробности обсудите с Каффи, – глядя на Хантера снизу вверх, сказала Онасия. – У вас будет все необходимое. Возьмите, это вам тоже пригодится!
Она сняла с пальца массивный золотой перстень с гербом и положила его на ладонь Вуда.
– Желаю удачной охоты! И помните, Хантер, у вас всего десять дней!
Повернувшись, она направилась к дверям. Питер увидел, что сзади в глубоком вырезе ее платья, на цепочке покачивается медальон в форме африканского континента. В месте, где на картах изображалась Лигурия, загадочно и хищно блестел алмаз.
* * *Ночью в радиоцентре контрразведки Лигурии приняли шифрованное сообщение из столицы соседней страны Конайри. Дежурный офицер зарегистрировал его и передал шифровальщику. Тот запустил сообщение в машину, но вместо текста из печатающего устройства ползли аккуратные столбцы пятизначных цифр. Сверившись с кодовой книгой, шифровальщик установил, что сообщение из Конайри зашифровано личным кодом начальника контрразведки полковника Энугу. Учитывая очевидную важность поступившего сообщения, дежурный офицер позвонил полковнику и, извинившись, что вынужден прервать отдых господина начальника, попросил его приехать.
Через полчаса у особняка контрразведки остановилась машина, из которой вылез тучный полковник Энугу. Небрежно козырнув в ответ на приветствие часового, он прошел в свой кабинет и пригласил дежурного по секретариату, ожидавшего прибытия начальства в приемной.
– Ну, что там еще приключилось? – буркнул полковник. Дежурный положил на стол начальника поступившую из Конайри шифровку. Энугу поднес листок ближе к глазам и приказал:
– Капитана Кано ко мне! Срочно!..
На рассвете полковник Энугу выехал в резиденцию главы правительства. На коленях начальника контрразведки лежала папка с текстом расшифрованного сообщения.
Заранее предупрежденный телефонным звонком, Суэн Матади ждал его в рабочем кабинете. Кивнув в ответ на приветствие полковника, он сдержанно зевнул, прикрывая рот ладонью, и предложил Энугу располагаться в кресле у столика, на котором был сервирован легкий завтрак.
– Выпьешь чаю или кофе? – усаживаясь напротив контрразведчика, спросил Матади. Они давно знали друг друга, их отношения не всегда были гладкими, но оба прекрасно понимали, что одному без другого пока не обойтись.
– Спасибо, – отказался полковник.
– А я, пожалуй, выпью кофе, – зевая, пробурчал диктатор. – Ты меня сегодня рано разбудил. Что за причина? Неприятности?
– Смотря с какой стороны поглядеть, – уклонился от прямого ответа Энугу. Он отметил, что глава правительства, несмотря на ранний час, уже гладко выбрит и одет как для дипломатического приема. Сам полковник выглядел не столь блестяще: набрякшие после полубессонной ночи веки, помятое лицо, пропотелая под мышками форменная рубаха с короткими рукавами. Образ завершал выпирающий из брюк живот, перехваченный широким поясом, на котором болталась кобура тяжелого, крупнокалиберного пистолета. С оружием он никогда не расставался.
Конечно, если бы Матади вышел в халате, он говорил бы с ним почти по-домашнему, но, видимо, положение обязывает. Всего минут пятнадцать прошло, как полковник разбудил главу правительства, а тот уже выбрит и одет и даже по его команде успели сервировать стол. Наверняка, это штучки его жены, – едва превратившись в первую даму, она сразу нахапала разных титулов и стала председателем множества существующих и вымышленных культурных и благотворительных обществ, напрочь забыв то время, когда была обычной гарнизонной бабой в глухой провинции. Но другие-то помнили! Правда, предпочитали об этом помалкивать или судачили шепотком.