Ирина выругалась. Уши внезапно зажгло, походка стала моряцкой, чуть враскачку, слабость морской болезнью окутала ее тело. Нет, в такой диспропорции — утомленной и с красной рожей — появляться перед мужем-буревестником опасно. Он теперь умный, со средствами, которые раньше знал только в сочетании с плавучими.
Она свернула с улицы к морю, к ненавистному морю, этой каспийской нефтяной луже с мазутными берегами. Вот что ей предложил когда-то моряк Санников. Завладел ею обманным путем, горячо шепча на ухо басню о молочной речке с кисельными крутоярами.
«Земля Санникова». Миф, мираж, пригрезившийся и ей, и якутскому мещанину Якову Санникову…
Она шла вдоль побережья, отчего-то отчетливо представляя контуры Каспийского моря, напоминающие желудок кролика, Волгу-пищевод, Урал-кишку… Сейчас она обойдет его и вернется на прежнее место, не вынеся из кратковременного путешествия ничегошеньки полезного. Впору возвращаться домой, позвонить мужу и откровенно сказать ему, что она не нуждается в его средствах. Объясняться с ним здесь — означало показать материальную заинтересованность. Он по-простецки подумает, что она, как голодная акула, клюнула на его предложение, постарается различить в ее взгляде алчный блеск.
Нет, все это, конечно, несусветная глупость. Ею сейчас овладела давно забытая робость, подняла со дна души неоправданное, на ее взгляд, волнение. Она ехала сюда, чтобы увидеться с мужем. По большому счету она к нему уже ничего не испытывала, однако ей захотелось возродить в душе давно забытое чувство первого свидания, что наполовину уже произошло. Так отозвалась в ее сердце нескончаемая лента дороги.
Связанный Санников сидел на стуле. Побои прерывались лишь на несколько минут, чтобы возобновиться с новой силой. Он потерял счет времени, заплывшие глаза уже устало отмечали менявшихся истязателей. Он думал только об одном: когда же его наконец добьют. На чудо он не надеялся. Сосед вернется только завтра к вечеру, другой — Николай Згибнев — если и появится, то, как обычно, пьяный.
Позади двухэтажки открытыми задними дверцами к сараям стоял микроавтобус «Фольксваген». Он уже дважды подъезжал налегке — не считая четырех пассажиров и водителя, и во второй раз был загружен до предела.
Казимиров здесь не появлялся, его «БМВ» стоял на привычном месте возле яхт-клуба.
Сосед Санникова проснулся от невыносимой духоты и распахнул окно. Его мучило вечное головокружение, глаза отвыкли смотреть нормально, все казалось раздвоенным, нечетким. Своего веса он давно не ощущал — вроде как в невесомости. Иной раз качнет, только тогда, ища руками и ногами опору, он чувствовал себя на земле.
Николай перебивался случайными заработками, сегодня рано поутру вымыл пару машин и напился. Вот и еще одна, нуждающаяся в его неотложной помощи. «Фольксваген» — очень пыльный в глазах Згибнева, взирающего на него из окна второго этажа — стоял напротив Юркиного сарая.
Сунув ноги в тапочки, сосед проворно спустился вниз.
— Чего тебе здесь надо, мужик? — грубо осведомился появившийся вслед за ним парень.
— Живу я здесь, — так же вызывающе ответил сосед. — Машину помыть? Полтинник.
Уваров прищурился на покачивающегося незнакомца. Санников, отвечая на вопросы, назвал имена и фамилии всех жильцов, и этот мужик, хлопнувший дверью квартиры, скорее всего его сосед, Николай. Очень неплохо, подумал Алибек; он бы удивился, если бы узнал о том, что Санников — не единственный человек, знающий об арсенале с острова; что он, терпя побои, не выдал своих несовершеннолетних компаньонов.
— Тебя Николаем звать?
— Ну, — промычал Згибнев.
— Выпить хочешь? Мы как раз у Юрка собрались.
Уваров бегло, в очередной раз осмотрел двор. Одну сторону скрывали сараи, две другие прятали его от посторонних глаз за высоченными побегами тополя и зарослями вишни.
Не дав мужику ответить, Алибек увлек его за собой. Открыв дверь, втолкнул жильца внутрь.
— Мужик, ты сегодня так напился, что ничего не соображал. Зачем ты убил своего соседа?
От сильного удара Николай отлетел в угол комнаты. Ему хватило одного удара, чтобы, не сопротивляясь, брать в руку то бутылку, то стакан, которые ему подсовывали два парня. Потом его швырнули на связанного соседа. Пачкаясь в крови, Николай заглянул в изуродованное лицо моряка.
Кухонный нож ударил Санникова под ребра, еще и еще раз, потом ткнулся горячей ручкой в ладонь Николая. Он продолжал сжимать нож, когда его приподняли и изо всех сил швырнули на батарею. И снова убийцы точно все рассчитали: Николай врезался в чугунный радиатор, раскроив себе череп. Дернувшись пару раз, затих навсегда.