То есть, европейский вектор, и литовское управление не способствовали зарождению коллектива украинцев. Они и не думали защищаться! О погромах, о злодеяниях татар историки пишут, а о боевых действиях, о попытках оказать хоть какое-то коллективное сопротивление агрессору, ни гу-гу! И нельзя сказать, что украинцы трусливый, или слабосильный какой народ - считай, у каждого казака под подушкой сабля. И, если бы Казимир кинул клич - "пошли, пограбим москалей", хохлы побежали бы наперегонки! А объединяться ради защиты - защищать не столько себя, сколько о других, такая задача из разряда общественных. И это не укор украинцам, чья хата до сих пор с краю, а констатация факта - пещерным националистам-единоличникам, задача коллективной защиты не по плечу.
В то же время, если исходить из того, что некое сообщество украинцев все же имеет место быть, то происшедшее - безучастное созерцание одними, как убивают других, есть вариант гражданской войны. Понятно, что русские развивались иначе, что им выпало создать коллектив такой степени сплоченности, который способен победить всех и вся! Но и в те далекие времена, когда стращать русский народ приходили крымские татары, москалей и украинцев уже разделяла пропасть.
Ее глубину подчеркнул князь Михаил Воротынский. Тогда крымскому хану Девлет-Гирею повезло сжечь Москву. Вернее, "повезло" татарам множественно - они проскочили мимо русской армии, царь Иван Грозный сбежал из Москвы, а возвратившаяся армия, второпях и сдуру, зашла в деревянный город. Сгорели и задохнулись в дыму все - и жители, и гости, и армия. Возгордившись, хан опять повел на Россию шестьдесят тысяч крымских татар и ногайских, без счёту! И опять они проскочили, но князь Михаил всю ту махину догнал и разгромил! Смешно сказать, с армией в двадцать тысяч москалей!
Понятно, что татары не геройствовать приходили, а пограбить мирное население. Поубивать, пожечь и набрать рабов. Но украинец-единоличник, и пальцем не мог пошевелить, не мог помочь другому украинцу, хотя свою хату и семью защищал самоотверженно. Потому хохлам даже такая смешная сила, как крымские татары, "Руина". Однако, общественная пассивность, освещенная ханом Менгли-Гиреем, это не последняя черта характера, отличающая украинцев от русских. Деградация шла себе и шла, и через двести лет новая "Руина", устроенная сотником Хмельницким, показала, что "пассивность" приобрела подружку - "подлость".
3. Само собой, ни наличие психологии, ни отсутствие общественного сознания не вина украинцев, а роль. Тут четко, с момента их зачатия, целенаправленная воля "сценария". После битвы на Калке, украинцы вынуждены были жить иначе, нежели москали. Последние продолжили централизовать и укреплять свой коллектив, а на Юге народ разбредался по хатам, что с краю. То есть, шёл процесс, вначале которого киевляне еще дружно, еще достойно противостояли силище Батыя, а через двести сорок лет Киев практически без боя захватил и разграбил худосочный Менгли-Гирей.
Так же, виноват прозападный украинский вектор, сначала, воплощавшийся силами Литвы, потом Польши. Причем, если бы поляки, хитростью взявшие верх над литовцами, украинцами и белорусами, взяли бы пример с русских, если бы построили равноправную федерацию, то история выглядела бы иначе. Но они же "запад", они же католики, потому они держали территорию православных украинцев на положении колонии, держали за анклав, поставляющий продовольствие. А восстания селян, легко подавлялись мелкими армейскими подразделениями поляков, служивших панам, и реестровыми казаками украинцами, служившими непосредственно польскому королю.
Восстания-то они подавляли, но справиться с Сечью, с бандитским гнездом вольных запорожских казаков, грабивших черноморские турецкие города, они не могли. И султан Магомет IV не в силах был держать гарнизоны по всему побережью, и винил поляков, и ходил на них войной. Справедливой войной, но и у турок рыльце в пушку - их сателлиты крымские татары, терроризировали украинцев, то есть, совершали набеги на Польшу. Этой патовой ситуацией и воспользовался злодей Хмельницкий.
Он был в плену в Турции, связи заимел, наверное, раз смог выйти на султана, и тайно присягнуть ему на верность. А за обещание "приструнить пиратов запорожцев" султан обязал крымского хана содействовать Хмельницкому. И крымские татары стали исполняли роль наемников гетмана, которые после первой же победы получили зарплату - увели в рабство двести тысяч украинцев!
И так каждый божий год, весной начинался военный сезон, украинцы гибли, сражаясь с поляками, а осенью Хмельницкий замирялся с королём, и начиналась вторая серия. Независимо от результатов сезона - победа случилась или поражение, Украину принимались утюжить друзья-товарищи гетмана. Разными дорогами они возвращались в Крым, но вели себя однообразно - огнем и мечом набирали рабов, убивая, естественно, тех, кто сопротивлялся и возражал. То есть, гетман Хмельницкий являл собой образец величайшего злодейства и подлости, и сами украинцы, девять лет его терпевшие, показали, что "подлость" им не чужая тетка.
Правда, им было у кого поучиться - иезуитская сущность поляков общеизвестна, и они, в итоге, перекупили татар. Король переплюнул даже Хмельницкого - разрешил жителям Крыма набирать еще больше рабов! Остается заметить, что ситуация, когда украинцы безучастно наблюдают, как убивают и забирают в рабство их собратьев, как в случае с Менгли-Гиреем и Хмельницким, есть разновидность гражданской войны. Правда, по смерти гетмана-злодея на Правобережье, которое России не удалось прикрыть, началась стандартная гражданская, перемоловшая все население. Опять-таки, это не вина украинцев, а их роль.
Глава 22. Знаки
"- Ба! - воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего. - Менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?
Я к тебе, дух зла и повелитель теней, - ответил вошедший, исподлобья, недружелюбно глядя на Воланда."
Сейчас же о планах и надеждах. А именно - рост предисловия прекратился, надеюсь, теперь побегу без оглядки, поскольку во главе угла остался один фактор времени. Тут же, как дважды два - теория и практика должны быть как-то синхронизированы. КЛФ, как теория, не должен помешать практике, не должен появляться раньше срока. Вернее, в спокойной обстановке теория грядущей перестройки не интересна и не нужна. Другое дело, если цивилизации набьет себе шишек, если окажется в цейтноте, тогда она востребует теорию. То есть, КЛФ не должен прийти раньше срока, но и его опоздание не желательно.
2. Вторая причина, вынудившая меня обратиться за помощью к Булгакову, это блуждание в потемках и одиночестве, и сопутствующая такому времяпровождению скука. КЛФ же задача масштабная, вредный характер которой обусловлен тем, что атеизм перевернул мировоззрение христиан с ног на голову. Тут, как говорится, куда не кинь, всюду клин. Плюс к тому, в корне различаются доли исследователя и читателя. На суд последнего выносится описание пути сквозь лабиринт. Выносится гармония, а не лабиринт, хотя именуется тот путь "КЛФ". Сам же процесс поиска, это задача лабиринтного типа, подразумевающая как возведение, так и слом готовых конструкций, оказавшихся тупиковыми. Таких непродуктивных ходов было множество, плюс, ряд полных перестройка, то есть, итоговый текст, есть малая часть поля, которое пришлось перепахать. А это время! Пятнадцатый год в разгаре!