- Ерунда, не верю.
- Нет, я серьёзно. Моя жизнь кажется очень скучной по сравнению с вашей.
Он поморщился.
- Скромность - очаровательная черта характера. Но чрезмерная скромность не украшает. Я рассказал вам о себе. Теперь ваша очередь. Честно так честно. Я обещаю вам быть очень внимательным слушателем.
- Давайте сначала попробуем десерт, - произнесла Джоанна.
Алекс не мог решить, скрывала ли она своё прошлое или действительно робела перед ним.
- Ладно, - сказал он, ещё не подготовленный, чтобы предъявить обвинение. - Что вы будете?
- Что-нибудь лёгкое.
Их официантка, приятная круглолицая женщина предложила им фрукты, и они согласились, оставляя выбор за ней. Им подали апельсины с молотым миндалём и мякотью кокоса.
Съев две апельсиновые дольки, Алекс спросил:
- Где в Штатах вы родились?
- Я родилась в Нью-Йорке, - ответила Джоанна.
- Одно из моих любимых мест, несмотря на грязь и преступность. Вам нравится Нью-Йорк?
- Я почти не помню его. Мой отец работал в одном из этих гидроголовых американских конгломератов. Когда мне было десять лет, он получил пост управляющего в одном из британских подразделений той компании. Я выросла в Лондоне и там поступила в университет.
- Что вы изучали?
- Сначала музыку, затем восточные языки. Я начала интересоваться Востоком: в то время я была страстно влюблена в одного японского студента, учившегося у нас по обмену. Мы с ним год снимали квартиру. Наша страсть расцвела и увяла, но мой интерес к Востоку остался.
- А когда вы приехали в Японию? - как бы случайно спросил Алекс, пытаясь не выглядеть как частный детектив, собирающий информацию по интересующему его делу.
- Почти десять лет назад, - ответила Джоанна.
"Совпадает с исчезновением Лизы Шелгрин", - подумал он, но ничего не сказал.
Джоанна с явным удовольствием взяла палочками для еды ещё дольку апельсина. Маленький кусочек мякоти кокосового ореха прилип к уголку её рта. Она слизнула его медленным движением языка. Наблюдая за ней, Алекс подумал, что она напоминает рыжевато-коричневую кошку, с вылизанной шерстью, полную энергии движения. Если бы она это услышала, то повернула бы голову с кошачьей грацией и посмотрела бы на него, как это делают кошки: сонливый взгляд сочетается с крайней настороженностью, любопытство смешивается с холодным безразличием, а гордая независимость ещё больше пробуждает привязанность.
Джоанна продолжала:
- Мои родители погибли в автокатастрофе во время короткого отпуска в Брайтоне. У меня не было родственников в Штатах, не было и особенного желания возвращаться туда. Британия же казалась ужасно тоскливой, полной тяжёлых, мрачных воспоминаний. Когда выплатили страховку отца и наследственные дела были улажены, я взяла деньги и приехала в Японию.
- Искать того студента, который учился у вас по обмену?
- Нет, дело было не в нём. Кроме того, он все ещё учился в Лондоне. Я приехала, так как думала, что мне здесь будет хорошо. Так и случилось. Я провела несколько месяцев в качестве туриста, затем приняла гражданство, хотя могла этого и не делать, и случайно нашла работу певицы японской и американской поп-музыки в одном из ночных ресторанов Иокогамы. У меня всегда был хороший голос, но мне никогда не приходилось выступать на сцене. Вначале я была ужасна: этакий неуклюжий любитель, но я училась.
- Спорю, что каждый второй американец проходит через то, что вы назвали...
- "Иокогама-мама", - сказала она. - Боже, было время! - Джоанна кисло улыбнулась. - Тогда все думали, что они чертовски умны. "Йокогама-мама" никогда не была одной из моих любимых песен - особенно после того как я услышала тот бородатый анекдот в двух-или трёхтысячный раз.
- А как вы попали в Киото?
- После Иокогамы я немного работала в Токио, то же самое, но лучше. В большом ресторане, который назывался "Онгаку, Онгаку".
- "Музыка, музыка", - перевёл Алекс. - Я знаю это место: был там всего пять дней назад.
- В этом ресторане был хороший оркестр. Музыканты много работали - они играли всё, что звучало, как поп-музыка; также и я пела все подряд. Хотели поймать удачу. Лучше риск, чем прозябание, - это мой девиз. Некоторые из тех музыкантов были немного знакомы с джазом, и я учила их всему, что знала сама. Сначала администрация отнеслась к этому новшеству скептически, но посетителям нравилось. Японская аудитория обычно более сдержана, чем западная, но в "Онгаку" люди рвали на себе волосы от восторга, когда слушали нас.
Алекс отметил, что тот первый триумф был для Джоанны счастливым воспоминанием: слабо улыбаясь, она отрешённо смотрела в сад, забыв, где она находится, глаза её блестели, как будто сквозь время она ясно видела лица и события своего прошлого.