Не то чтобы она не права. Мне звон металла и хорошая драка милее любой девицы. На то, как Рино милуется со своей стервой-женой, я гляжу не иначе как с ужасом. Ведь нормальный был парень, пока не втюрился в эту бешеную девку из лисьей стаи! А теперь что? Кьяра дала, люблю-не-могу; Кьяра не дала, пойду сброшусь в залив…Тоже мне, трагедия. Вот уж чего мне совершенно не хочется, так это зависеть от чьей-то благосклонности.
Вот уж чего мне совершенно не хочется, так это зависеть. Точка.
— Я бы поспорил насчет того, кто из нас полоумный. Амарис, завязывай ты с этими прорицательскими разнотравьями! Толку никакого, а мозги набекрень…
— Предлагаешь отказаться от легких денег? Ты вообще мой сын?! — красивое лицо матери приобрело знакомое выражение бестолковости пополам с хитростью. — И потом, ты хоть знаешь, как неплохо можно заработать на прорицаниях, когда вокруг столько легковерных идиотов?
— Я знаю, как неплохо можно из-за этих сомнительных глюков загреметь на суд Инквизиции.
— Ну давай, расскажи мне, что закон суров, господин имперский преступник! — съехидничала Амарис, обернувшись и картинно всплеснув руками.
Я лишь закатил глаза, морщась от перезвона ее многочисленных браслетов, и через силу сделал очередной глоток. Дольше себя испытывать смысла нет, мне нужна женщина. Не хватало еще загрызть Кирана (гадость, но достал он меня по самое не балуйся). Или покуситься на шею Рино, да упасут меня боги! Оборотни на вкус препротивные. Возможно, потому что это почти каннибализм: обе расы — потомки фэйре (они же низшие демоны, черти, бесы и так далее). Что, кстати, и породило столь горячую любовь к нам чистокровных магов. Эти снобы ведь ненавидят демонов и всё, что с ними связано. А спроси, за что? — толком и не ответят.
— Пойдешь к Антуану? — спросила Амарис, когда я уже решил смыться.
— Да, не мешало бы.
Антуан — туманного возраста вампир, держит в приграничье энное количество притонов. Хотя он там чисто формальный хозяин. Крышует-то его Бражник, дурная слава об этом кровопийце гуляет по всей Империи. И вообще всех нас крышует… за исключением вампирских кланов, конечно же; те сами по себе, этакая аристократия помойки. По ряду причин я клановых не перевариваю. Главным образом потому, что регулярно общаюсь с кланом Торкель, где почти каждый кровосос — пренеприятная личность.
— Тогда передай ему кое-что.
Послушно принял из рук матушки плоскую шкатулку шириной с ладонь, наспех закрытую несильной охранкой. Знает, что внутрь не полезу, вот и не суетится особо.
— Чего там за дрянь-то хоть?
— Примерно то же, что для тебя нынче делала.
Поисковые, значит? Ну-ну.
— И кого же Тони разыскивает?
— Понятия не имею.
— Совсем?
— Ни малейшего.
Глядя на нее, не без веселья признал, что народ не врет: этот недобрый прищур и гаденькую усмешку частенько наблюдаю в зеркале. Рожа хитрая, глаза шкодные… да уж, печать Локи.
Я, правда, богам войны поклоняюсь. У меня ж вся жизнь — игра в солдатики.
*
Солнце только-только начало клониться к горизонту, но «Мертвая голова» даже в это время не пустует. Я огляделся вокруг, щуря слезящиеся после улицы глаза. На севере солнце не так уж часто показывается из-за плотной завесы облаков — идеально для чувствительных вампирских глаз. Вампиры, понятное дело, не из-за солнца ушли в приграничье, а из-за смены власти. В ту пору, когда темных правителей отправили погостить у сине-белой тетушки Хель. Не ушли бы сами — светлые всё равно поперли бы куда подальше, не желая терпеть под боком демонических отпрысков.
В «Мертвой голове» вот уже который год ничего не меняется: обстановка кошмарно вычурная для таверны, пусть даже приличной (а приличных таверн в приграничье — по пальцам сосчитать), — все эти тяжелые драпировки, сияющая полировка мебели, подавальщицы в шелках, ненужные здесь витые подсвечники… да даже вывеска над входом, с детальным изображением бабочки. Чувствуется рука Бражника, склонного позерствовать напропалую да пылищу в глаза пускать. Особенно забавно выглядит сей антураж, если за стойкой какой-нибудь ряженый кретин договаривается о щекотливой работенке с бомжеватым наемником или не вполне одетым оборотнем. Колорита добавляют запертые в светильниках блуждающие огоньки — свет от беснующейся в стеклянном кубе пакости всегда либо мертвенно-зеленый, либо золотисто-желтый, но в обоих случаях выглядит зловеще. Ведьмаки неплохо зарабатывают на таких вот безделушках. В частности, сынок Акима Болотника: этот везде успеет и всех облапошит. Фид Скарпа, говорят, может раздобыть что угодно. На деле же он весьма щепетилен в некоторых вопросах: убийство, грабеж и другие прелести приграничной жизни.
— Лекс, ты ли это? — Тони ошивался за стойкой, как и всегда, с Бездна знает каким по счету бокалом вина. Уж вино мы пьем как воду: вампиры с большим трудом пьянеют, но при этом быстро трезвеют. Не самая приятная особенность, ведь быть трезвым порой ну попросту неохота. — Дарг, хватит кемарить! Обслужи клиента!
Белобрысый парень за стойкой тут же вытянулся по струнке. Передо мной возникла двойная порция «северной росы», как слащаво именовали смесь бодрящего травяного отвара с не менее бодрящим гномьим самогоном.
— Давно тебя не видать. Я уж подумал…
— Дельце не из приятных, — я поморщился и присел рядом. — Но и я живучий до омерзения. Так что даже не мечтай выпить за упокой моей пропащей душонки, проспиртованный ты кровосос.
— Ха! Да уж, раз в десять живучее многих, — протянул Тони с намеком. Он из числа тех немногих, кто знает о моем статусе; для большинства я просто Лекс Гро — один из опытных универсалов, что ценятся по достоинству в Гильдии убийц. Для остальных — Александр, Первый меч Хаоса, главнокомандующий Легионов Хаоса, лучший ментор воинской фракции. По мнению некоторых высокородных старикашек из Высшего круга, в свои ничтожные сорок восемь лет я не заслуживаю такого количества лестных слов. И в чём-то они правы… не слишком-то я горжусь всем этим. Нечем гордиться, когда убивать — единственное, чему ты в совершенстве научился спустя кучу лет и трупов.
Оракул на запястье снова раскалился. Пожалуй, со светскими беседами пора завязывать. Мне жизненно необходимо надрать уши Кирану!
— Амарис просила передать, — вручаю сверток счастливому получателю. — Кого разыскиваешь, если не секрет?
— Не я — Бражник. А кого, — в белесых глазах Антуана сверкнула алая вампирская искра, — тебе лучше знать.
Значит, Аникам подключил к поискам Наследников клан Мертвая голова — так Бражник гордо именует свою ораву, портящую немало крови как городской страже, так и гвардейским патрулям, имеющим неосторожность сунуться в приграничье. Ну, Аникам, мог бы и мне сказать о смене плана… учитывая, что на меня он последние годы спихивает большую часть дел. Само собой, дела эти нужны мне примерно так же, как моей матушке совесть. Эта совесть — она в принципе бесполезная в хозяйстве штуковина.
— Сам-то что думаешь? — интересуюсь скучным тоном, отрастив коготь и царапая на коже руническое заклинание — дополнительная страховка от прослушивания. Всё-таки удобно быть нечистью: пара часов — и всё зажило. Не портишь столешницы, не оставляешь следов. Что до рун хиаре, так эта штука настолько полезная, что я — образцовая бестолочь! — вызубрил все двенадцать дюжин. Демоны фигни не делают, потому-то и контрабанда у нас идет с молчаливого одобрения иерофанта.
— Я думаю так, как думает Майрид, — Тони подчеркнуто назвал Бражника настоящим именем. — А он против всего этого. Но с Легионами Хаоса приходится считаться: в приграничье это сейчас сила, с которой не поспоришь! Не в последнюю очередь благодаря тебе, — закончил он, криво усмехаясь.