Михалыч сплюнул и сморщился, точно отведал кислятины.
— А вдруг Максим к ним подался? — осторожно справилась Юля. — Надоело бегать от армии, новых ощущений захотелось?
— У Максимки голова на плечах, а не кочан капусты, — возразил старик. — Сектантов этих у нас давно ухватами встречают. Ходят по дворам, побирушки несчастные, рот до ушей и глазки масленые: «Мир вам, добрые люди!», а сами под шумок то яиц натырят, то огурцов с грядок надергают. Нет, дочка, мы их со дворов гоним.
— Отчего женщины в секте умерли, знаете?
— Дак замерзли они! Посиди-ка зиму на камне голом!
— А как попа их зовут, не в курсе?
— Вот чего не знаю, того не знаю. Сам он в деревне раза два был. В основном бабы его ходют да ребятишки. У меня вон перекладину от ворот сперли! Ума не приложу, чего она им понадобилась? На дрова разве? Так в лесу валежника полно, жги не хочу! А перекладина ладная была, резная! — глаза старика блеснули. — Я ведь резчиком был по дереву, да и по камню баловался. Плиту на могилку сварганить, наличники, ставни… Почитай, вся деревня в моих кружевах. Кому ворота украсить, кому карниз, кому комод или шифоньер. По мелочи тоже ладил. Табуретки, столы, рамки для снимков… Хорошо зарабатывал, а вот сейчас руки уже не те и глаза. В очках плохо вижу.
— Я у Глафиры ваши рамки видела, — сказала Юля, — правда, красивые! Я еще хотела спросить, кто ж такой мастер у вас, да заговорились, забыла!
Честно сказать, про рамки она подумала, что их вырезали лобзиком. Особого впечатления они на нее не произвели, но сейчас ей хотелось польстить старику, чтобы задать следующий вопрос, не видел ли он странный светящийся объект, что запечатлел на своем телефоне Максим. Но Михалыч с кряхтением и сердитым бормотанием неожиданно поднялся с завалинки и, опершись на костыль, захромал к калитке, что вела во двор дома. Не попрощавшись, словно вдруг вспомнил про неотложные дела. Но какие неотложные дела у одинокого инвалида?
Юля проводила его недоуменным взглядом. С чего вдруг всполошился? А Михалыч, затворив за собой калитку, крикнул из-за нее:
— Ты иди, девонька, иди! Глафира, поди, заждалась! А мне недосуг пень колотить!
Юля хмыкнула, наблюдая, как стариковская шляпа продефилировала по двору и скрылась за домом. Она достала телефон и неприятно удивилась. Прошло почти два часа, а Никита так и не появился, но, возможно, он вернулся напрямик через огород? Впрочем, это ее не успокоило! Солнце клонилось к западу, она проголодалась и страшно хотела пить, но более всего желала выбросить непонятную историю из головы и оказаться наконец дома, в городе. Однако в мозгах деловито копошились червячки сомнений и любопытства. Скорее всего, эта история — пустышка, коих в репортерской профессии тысячи. А вдруг, наоборот, то самое, чего любой журналист ждет всю жизнь, частенько напрасно? Словом, Юля поняла, что не успокоится до тех пор, пока не размотает эту путаницу до конца.
Она окинула взглядом дом Михалыча. Старик так и не объявился. Она направилась к дому Глафиры, но уже не корила себя за то, что ввязалась в эту авантюру.
Глава 8
Глафира снова сидела на завалинке. Юля подошла ближе, и старушка обеспокоенно всплеснула руками.
— А парень где?
— Сейчас придет, — ответила Юля. — Решил сбегать в лес за озером.
Глафира охнула и схватилась за сердце. Рот ее перекосился. Судорожно втянув воздух, она приподнялась и снова рухнула на завалинку.
— В лес? Зачем его туда понесло?
Юля пожала плечами, но по венам словно колючие шарики покатились. Она поняла: Глафира боится. Очень боится! Чего или кого, пока непонятно! Но страх ее был связан с лесом. И явно были все основания полагать, что с внуком произошло что-то страшное.
Юле стало по-настоящему жутко. Зачем она отпустила Никиту? Почему не пошла с ним? А вдруг что-то случится? И он исчезнет, как исчез Максим? Что тогда предпринять? Как поступить в преддверии ночи, кого позвать на помощь?
И чтобы совсем уж не впасть в панику, она предложила:
— Давайте чайку попьем! А то сил нет как проголодалась!
Уловка удалась. Старуха грузно поднялась и засеменила в дом, моментально переключившись на домашние заботы. Юля бросила беглый взгляд на машину. Осоловевшие от жары куры устроились в ее тени, а собачонка под задним бампером. На Юлю внимания никто не обратил. Она миновала двор и поднялась в дом.