– Дебы давай, – приказала пухлая пасмаска, тяня к нему ручку-плюшку. Она была настолько белой и какой-то чистой, что смотрелась неуместно в грязи харчевни.
Сын Прыгуна вытащил деб, добытый у убитых воинов.
– Много. Дай меньше.
– Меньшего нет.
– Тогда жри больше, – решила пасмаска и поставила перед ним все, что было у нее в руках: три жарких с овощами, четыре кружки с напитком, пахнущим омерзительно, и два клубня какого-то растения, скорее всего прикуска.
Близлежащий холкун снова зашевелился и сел. Его мутные глаза медленно сфокусировались на еде, и он потянул к ней руку. Путь его руки к еде преградила воздушная на вид ручка пасмаски. Она подошла и с такой силой шибанула холкуна по голове, что тот рухнул под стол и снова затих.
– Жри быстрей. Чего расселся?
– Не кричи на него, Лэлла, – проговорил густым басом какой-то олюдь. Он сидел недалеко от людомара. – Он не знает наших обычаев. Он новый здесь. Верно, говорю?
Сын Прыгуна кивнул и произнес: – Тикки.
– Ха! Какое у вас смешное согласие. Ты откуда? – подсел к нему басист.
– Из Куупларга.
– Чего здесь надо?
– Пришел… – Людомар услышал, как общий говор стихал, едва он произносил слово – все вслушивались в его слова, – чтобы… жить…
– Правильно это. А чего там не жилось?
– Долги, – нашелся Сын Прыгуна.
– Еще один долгокоп, – утробно загоготал холкун-басист. – Ну, тогда братья мы с тобой.
– Не набивайся ему в братья. Здесь половина таких как он, – донеслось откуда-то слева сзади.
– Мне сказали, что здесь не ищут, – стал развивать тему людомар.
– Верно сказали. Только не ищут потому, что долго не протянешь здесь. Прибрежье да Холмогорье долго нашего брата не терпят. Хрясь! – Он рубанул ребром ладони себе по горлу и ухмыльнулся. – Ты, вижу, не из сдающихся, – добавил он шепотом. Людомар запахнул плащ-рубище, сокрыв рукоятку ножа, и промолчал. – Куда желаешь вступить? – Спросив это, самовольный собеседник взял кружку с напитком, которую принесла Лэлла, и опрокинул в себя. Его бороду, усы и грудь украсили маслянистые разводы.
Выпив, он крякнул: – Лэлла, продери тебя судорога, хороша митта. Почему такую не льешь мне?
– Ты уплати долг мне, буду лить. А без этого только помои твои.
– Тьфу, толстуха злобливая.
– А по морде хочешь.
– Успокойся уж. Не со зла я. – Он взял другую кружку, но не смог сдвинуть ее с места. Людомар держал ее крепко. – Охо-хож-ты! – с натугой выдавил из себя холкун, тяня кружку. – Силен, – сдался он.
– Куда я должен вступить?
– А выпить дашь?
– Дам. Но после.
– Я за так говорить не приучен. У меня горло сведет. Мы здесь все молчуны.
– Молчи, – вспомнил людомар.
Собеседник поперхнулся и замолк. Он стал медленно мотать перед собой указательным пальцем.
– Никогда не упоминай здесь это! Ни-ког-да!!! – И он провел рукой по горлу: – Не то…
Оказалось, что деревенька на поверку была внушительных размеров городом, уходившим вниз в пористую скальную породу на добрую сотню локтей. Внизу были прорыты улицы, помещения под все что угодно. И весь этот муравейник населяло невероятно множество самых разнообразных существ.
– Холвед близко от этих мест живет. За Меч-горой. Он здесь особо могуч. Когда приходят холода, то сила такая, что деревья трещат, а некоторые надвое разламываются от самой макушки к корню. Тр-рах, и расползлось! Мы тогда носа не кажем наверх. Только воины ходят, да охотники, кто посмелей. С Великих вод находит такой ветер. Мы называем его Брур. Те, кто долго здесь, рассказывают, что он брат Холведу. Разлучены они были Великой водой по приказу Владыки, ибо в резвости своей губили все вокруг. Но когда Великие воды замерзают, Брур перебирается к Холведу и они устраивают пирушку. Тогда носа не кажи. Отвалится.
На этом вторая кружка закончилась, и холкун приступил к третьей.
– В одиночку здесь не прижиться. Внизу все поделено между ремесленниками, охотниками, воинами и торговцами. Каждый из них содержит и свою челядь, но это как водится тааколы и мумы.
– Здесь есть тааколы?
– Видимо не видимо. В отличии от остальных земель торговцы здесь в подчинении воинов. Но это переменно. Из-за них и происходят между всеми склоки. В холода от скуки пьют много, а потом как пойдут резаться, только и успевай уворачиваться. Воинов здесь больше всего. Охотников поменее, но тоже много. Ремесленников и торговцев самое мало, но зато дебов у них поболе, потому и нанимают тех же воинов защищать себя. Стравливают их друг с другом себе на потеху. – Холкун отвалился к стене, бесцеремонно оперся на второго холкуна, которого удар Лэллы отправил под стол и который только что вылез оттуда и коленопреклонным задремал на лавке. Выпивоха довольно отирал усы. Было заметно, что его мысли путаются и ему с трудом удается найти точку опоры, чтобы собрать их воедино.