— Узеджи? Ты хочешь позвать её на танцы? — спросил Джин.
— Если ты хотел пригласить Узеджи, то делай это смелее. Она очень красива, но я хотел бы пригласить не её. В монастыре есть ещё одна интересная девушка с седыми волосами, — уже без интереса отвечал Пиче.
— Ещё одна? Так из седых только дети в масках остались. Они девочки? — спрашивая, Пенг покосился на сына мастера.
— Вы явно слепые, если не заметили этого. Самое явное — это тонкие руки и длинные волосы. Так быстро волосы растут только у женщин. Мужчине сложно отрастить косы. Вот мы с детства волосы не срезали, а они ниже лопаток.
— И чем же она тебя привлекла? Она же просто ребёнок, ничего собой не представляет. Седовласых не допустили даже к обучению боевого дела, — произнёс Пенг и сразу же опустил взгляд, получив молчаливый упрёк Боо.
— По крайней мере, она умеет слушать. Это хорошее качество, которому стоило бы научиться всем в этом месте, — Пиче процедил последнюю фразу сквозь зубы.
Боо прошёл мимо Кси и толкнул его плечом, освобождая себе дорогу. Каким бы идеальным Пиче не казался, он прекрасно знал себя. Далеко не святой, грубый со всеми, жестокий в поединках. Ему важна победа, что и не было новой информацией. Он всегда говорил, что к нему относятся, как к ребёнку. Пиче точно не ребёнок, о чём говорили его пустые глаза. Когда сын мастера оставался один, то просто молчал и смотрел в одну точку. Тогда он и был настоящим. Всё остальное — маска. Боо научился определять эмоции всех, буквально читал человека, но никто не мог раскрыть его.
Пиче чувствовал на себе взгляды. Его слова определённо задели Кси и Ву, но сам он не придавал этому значения. Нужно было принимать правду, какой она была, не придумывать себе чего-то. Юноша поднялся на крышу корпуса, где стояла наблюдательная вышка. Оттуда открывался вид на вечнозелёные горы и долину Пиянь.
Огромное пространство, состоящее из чёрных гор и холмов, которые были усыпаны снежными настами. Сквозь белые пятна показывалась зелёная пелена различных тонов. Плавная картина позволяла подумать о своей жизни. Именно в этом нуждался Пиче на протяжении нескольких лет.
Его считали лучшим воином, поэтому требовали огромных результатов. Его хотели сделать следующим настоятелем, не спрашивая мнение юноши. Даже титул, Зелёный Принц, не приносил ему никаких радостей. Наоборот, это казалось излишней проблемой. Он должен был постоянно принимать участие во всех церемониях и праздниках, даже не желая того. Большие привилегии требовали выполнения определённых обязанностей. Пиче был серьёзным. А ещё понимал, что очень многое он не может исполнить.
Чрезмерная опека от отца его раздражала. Пиче давно не был ребёнком, который нуждался в родителе. Но рядом были лишь мастера, которые указывали на ошибки. Никакой похвалы, только результаты, которые и должны были быть. Иначе никак. Он ведь сын мастера, одарён от рождения, настоящий гений. Почему-то все забывали о том, что Пиче было запрещено покидать школьные комнаты и тренировочные площадки. Почему-то никто не вспоминал, что сыну мастера было запрещено играть с другими детьми. Все отрицали, что у него не было детства.
Странный стук привлёк внимание юноши. У наблюдательного пункта стоял ребёнок с седыми волосами. По иероглифу на маске Пиче понял, что это его новая знакомая. В руках у ребёнка было шерстяное покрывало из мягкой овечьей шерсти. Боо закрыл глаза и едва улыбнулся. Он посмотрел вокруг. В их горах всегда рано темнело, тем более близился зимний праздник, означающий конец цветения и сезона урожая.
Пиче взял покрывало и подозвал девочку к себе. Они вместе сели на лавочку, и Боо накрыл их плечи одеялом. Их вечер проходил в тишине с вопросами от Пиче. Ответов не было. Лишь кивания или пожимания плечами, которые с трудом походили на ответы. Но этого и не требовалось. Пиче хотел, чтобы его слушали и слышали, а не пропускали мимо ушей его слова.
На небе стали появляться белые пятна-звёзды. От ветра закрывали стены пункта и покрывало. Все уже отправились спать, на ночном дежурстве осталось всего семь взрослых стражников. Никто не собирался прогонять Пиче и ребёнка по корпусам. Не военное время, чтобы быть особо строгими.
— Твоё появление сказывается на мне. Мне спокойно, как не бывало раньше. Что же ты за чудесное дитя? — спросил Боо и получил очередное пожимание плечами. — Ты молчишь, потому что Ран Бо так сказал? Я знаю мастера Шао, он бы не пошёл на такие радикальные меры в сторону ребёнка. И ты не заговоришь даже при обещании, что я никому не скажу? Или есть какие-то условия, из-за которых ты и молчишь? Я прав?