Более активные тренировки Таиши начинал в зимний период, когда только он мог выйти в леса. Так как в монастыре было два великана, сам Таиши и Нгай Гуан, они занимались заготовкой дров для топки корпусов и храмов. Несмотря на происхождение, оба великана терпеть друг друга не могли. Дело опять было в проявлении силы и стихиях.
Таиши насмехался над тем, что Нгай носил броню и имел стихию Воды. Дингсаин считал, что его собрат по расе не достоин называться великаном, ведь кожу Гуана можно было поранить, тот не обладал естественной прочностью. В свою очередь Нгай презирал Таиши за его животную натуру, которую тот не скрывал. Наоборот, Дингсаин гордился тем, что его воспринимают зверем.
То был очередной день, когда из-за мороза пришлось истопить дров больше, чем планировалось по запасам. Мастера отправили Таиши в лес, чтобы тот вывернул старые пни и разрубил их на части. Нгай не мог пойти из-за своих травм после охоты, когда на него напали медведи. С одним Гуан бы и справился, но не с тремя взрослыми животными, которые пробудились среди зимы от сна.
— Настоящий великан бы разорвал медведя голыми руками! — смеялся Таиши, стоя рядом с лазаретной койкой Нгая.
— Чем больше ты надо мной смеёшься, тем больше шанс, что они нападут на тебя. Я-то сам исцелюсь, а ты с месяц лежать будешь, — Гуан говорил сдавленным голосом, чтобы не нарушить тишину лазарета.
— Раны укрепят моё тело! — Дингсаин ударил себя кулаком в грудь.
Таиши покинул госпиталь и, взяв сани с инструментами, вышел через ворота на широкую дорогу. Наблюдающие со стен стражи монастыря вскоре потеряли огромную фигуру среди множества стволов. Гуан стал жертвой хищников по той причине, что зашёл слишком далеко от храма в лес. Нужно было соблюдать границы, установленные природой. За каждое преступление, тем более против жизни, следовало наказание.
Молодые тонкие деревья сменялись толстыми стволами и жёсткой корой. Великан опускал голову, чтобы ветки не выбили ему глаза. Таиши волочил за собой сани, иногда оборачиваясь через плечо. Он был уверен, что кого-то отправили за ним следом, чтобы уберечь воина от опасности. Дингсаин хмурился от этого, ему не нужна была лишняя помощь. Таиши смотрел вверх на ветки, шатаются ли те. По снегу сложно было пройти остальным. Они все короче ногами и ниже ростом.
Вокруг была пустота, но чувство, что кто-то наблюдает, не покидала великана. И это была знакомая ему аура. Это успокаивало его, опасности от своего же не было бы. Всё резко оборвалось полупустой поляной с поваленными брёвнами и торчащими пнями. Оставив сани в центре поляны, Таиши взял в одну руку длинный чугунный прут, во вторую — топор. Ему предстояла долгая работа, возможно, в монастырь он вернётся только к закату.
Вывернув из земли пни, Дингсаин скинул верхнюю одежду. Разгорячённые от работы мышцы не сразу ощутили мороз. Всего три удара топором, и пень раскололся на шесть частей. Взвалив на плечи разбитый корень, великан разложил его на дне саней. К смуглой и грубой коже липли кусочки коры, клубы пыли и земли. Таиши присел на край саней и достал из-под полотна бутыль с вином и рисовую лепёшку. Сделав большой глоток, он откусил хлеб. Лишь при небольшом отдыхе его тело ощутило холод.
Внезапное чувство тревоги охватило Таиши. Крепче сжав в руках топор, великан вскочил на ноги, начав вертеться вокруг. Никого не было. Ни единого признака, что кто-то вообще зашёл на эту поляну. Великан чувствовал себя в опасности, но это странное ощущение постепенно уходило. Дингсаин подумал, что если Нгай был бы рядом, тогда бы можно было отнести все звуки на его присутствие.
— Покажись, трус! — рявкнул Таиши, ударив себя в грудь.
— Холодно, — послышался глухой голос на санях.
Великан резко обернулся, запустив топор в сани. Остриё воткнулось в лыжню около ноги ребёнка в маске. Укутанная в пальто, она просто качала ногами. Тонкие босые ступни уверенно стояли на снежных буграх. Сердце Таиши остановилось. Брать на себя грех, убивать невинное дитя, он не мог. Даже для великана эта страшное преступление.
— Так не суй ноги в снег! — крикнул Дингсаин, пока его тело сдерживало дрожь.
— Духи, — девочка вытянула руку перед собой.
Пальцем она указала в четыре точки. Великан прищурился, вглядываясь в указанные места. Воздух там неестественно колебался, потом возникли мелкие силуэты, быстро исчезающие в кронах деревьев. Таиши в изумлении не смог пошевелиться, пока ребёнок в маске не встала с саней. Она, как оказалось, на своих коленях держала глиняный горшочек. Развязала нити от крышки и протянула великану. Из горшочка шёл приятный запах отваренного мяса со специями. Повар не мог отдельно приготовить для кого-то одного мясной суп.