***
Ойвинд, ярл территории Белых скал, был счастлив в браке. Его жена-целительница Марна уже подарила ему наследника. Сын Ивар был его гордостью, но мужчина не терял надежды и на рождение дочери. Однако сейчас его больше беспокоила судьба друга Кеннета из сильного и многочисленного Рода. Его избранница была моложе Марны, а потому друг терпеливо дожидался взросления Сольвейг, оберегал и старался чаще находиться рядом… приручал. И всё было прекрасно до этого Лета, когда девушка вдруг стала проявлять странную самостоятельность и даже независимость. Отношения Кеннета и Сольвейг оставались такими же ровными, но разговоры об их дальнейшей совместной судьбе Она отклоняла, смущённо улыбалась и старалась быстрее ускользнуть домой. Причины такого поведения открылись Осенью, когда к отцу Сольвейг приехал сын ярла Холмогории, Лавранс, просить руки его дочери. Невиданная наглость! Он что, не знал, какие отношения между их территориями? Знал, но наивно полагал, что их брак уберёт все разногласия, ведь они любят друг друга. Скандал вышел знатный, весь Род ополчился на непрошеного гостя. Лавранс терпеливо выслушал всех, нашёл в себе силы не сорваться, а потом просто выкрал их девочку. Ему не простили эту выходку. А Сольвейг не простила родне то, что они сделали с её любимым. С отцом Она вообще больше не разговаривала, впрочем, почти месяц она просто не могла ни с кем говорить. Как ни странно, но именно Кеннету удалось вырвать девушку из тягостных переживаний. Когда Он узнал, какой ценой вернули назад его любимую, то пришёл в ужас. Потребовалось невероятное терпение с его стороны, но через месяц после этих событий, Кеннет дал слово, что никогда и ни в чём не упрекнёт свою половинку, за что услышал в Храме её «Да».
Ойвинд и Кеннет дружили с детства и мечтали породниться через своих детей. Неважно, чья будет дочь и чей сын, они устроят их брак.
-Друг, что-то ты не очень радостный. Твоя жена плохо переносит беременность? – Кеннет вздрогнул от слов Ойвинда, - не переживай, беременность – это всегда испытание. Когда Марна носила под сердцем нашего Ивара, то была такой раздражительной, что я постоянно искал тихий угол, где мог бы выспаться. Хорошо, что тогда ещё отец был жив, и у меня не было столько забот.
-Нет, беременность проходит нормально, но меня беспокоит состояние жены. Телом она здесь, а вот мыслями где-то далеко. Всё больше молчит и временами тихо улыбается чему-то. Мою Сольвейг словно подменили, - Кеннет тяжело вздохнул, - меня для неё не существует. Не знаю, насколько хватит моего терпения, меня тянет к ней безмерно, а она сторонится даже моих прикосновений. Редкие ночи мне удаётся добиться её взаимности. Потом плачет, просит прощения.
-Это всё беременность, потерпи, немного осталось. Появится малыш, она оттает, и ты снова увидишь свою малышку Сольвейг, - Ойвинд оптимистично похлопал друга по плечу, хотя понимал, что такие шрамы быстро не зарастают, но ведь всегда надо надеяться на лучшее.
Кеннета не покидали тревожные мысли. Да, Он обещал никогда и ни в чём не упрекать свою жену. Он готов забыть то унижение, которому сам себя подверг. Видят Боги, Он искренен в своих чувствах, но за что Она так жестока с ним? «Прости, Кеннет, но этот ребёнок будет единственным, я не хочу больше рожать!» Она не просто отказывает мне в совместной постели, она собирается лишить меня права стать отцом! Какой мужчина выдержит такое испытание?
***
Лето подходило к концу, приближался срок родов. Кеннет не отходил от жены, готов был исполнить любое её желание, его терпение не знало границ. Он даже привёз какую-то особенно опытную повитуху-целительницу с помощницей. Сольвейг была маленькой женщиной, да к тому же и молодой, всего неполных семнадцать лет, потому роды вызывали закономерную тревогу. А нервное состояние роженицы только усугубляло положение. Когда ребёнок появился на свет, молодая мать потеряла сознание и не услышала едва слышный писк младенца. Её саму с трудом удалось привести в чувство, остановить начавшееся кровотечение, а потом ещё несколько дней бороться за её жизнь. Первый, кого Она увидела, окончательно придя в себя, был муж. Бледный, с заросшим щетиной лицом, Он тихо сидел в кресле рядом с кроватью, уронив голову на колени. Когда Она нашла в себе силы протянуть к нему руку, то встретилась с пустым, полным безысходности взглядом. Пустая детская кроватка, гнетущая тишина и молчание мужа окончательно выбило опору из-под ног. Сольвейг снова потеряла сознание, и целую неделю металась в бреду. Кеннет не отходил надолго, был терпеливой нянькой и, не переставая, молился всем Богам, чтобы не отнимали у него любимую. А через неделю эти две тени смотрели в глаза друг другу и тихо плакали.