«Ну, что ж, и с этим пунктом плана я успешно справилась. Только предусмотрела не всё. Целый год я не буду видеть отца и матушку, а им то каково, ведь ничегошеньки обо мне знать не будут. Жива ли вообще? А как я могла им сообщить о себе, чтоб не попасться патрулю? А может и жених тот уже в родительском доме окопался и поджидает моё появление. Ага, как же, отец ему не даст сидеть у себя на шее, да и в лопухах за забором лёжку устроить не даст. Это мой просчёт – огорчённо вздохнула девушка, - а вот гораздо интереснее, как я сама тут жить собираюсь, где спать и есть, а ещё, - тут её сердечко ёкнуло, и внутрь забрался холодок, - где тут у них отхожее место?»
-А где у вас тут нужду справляют, - набравших храбрости спросила Ингрид у пробегавшего мимо матроса.
-Догоняй, покажу, - буркнул тот, не останавливаясь. Дважды уговаривать её не пришлось. Подхватив свой мешок с вещами и лук с колчаном, полным стрел, которые она не знала где пристроить, девушка поспешила за матросом. Место, куда Ингрид мысленно стремилась последние несколько часов, оказалось в носовой части корабля рядом с выступом, на котором крепилась носовая фигура. Собственно в этом месте корабль и заканчивался.
-Ну что стоишь, как статуя, пристраивайся, - матрос уже расстёгивал штаны, - и запоминай: это гальюн. Малую нужду справляешь прямо за борт, а для остального есть стульчак, вон та доска с дырками. Там тоже всё за борт идёт, но когда сидишь, держись крепче… ну до чего дотянешься, за то и держись. И это,- поправляя штаны, добавил парень, - не надо изображать скромную девицу, это место пусто не бывает. Вот и смена пришла!
Ингрид стояла, как вкопанная, судорожно сжимая в руках свои вещи. Она вроде бы и слышала, и видела, но не то, что вокруг неё, а что-то внутри себя… прислушивалась… созревала. Матросы прибегали и убегали, сделав свои дела, не зло посмеивались над новичком, кое-кто даже пытался подбодрить и давал советы, за что и как держаться. И в какой-то момент девушка поняла, что вот если сейчас не решится, то хоть за борт прыгай, потому как терпеть сил больше нет. И она решилась. Вещи выпали из рук, а Ингрид бросилась к стульчаку и угнездилась на него, вцепившись руками в какую-то верёвку. Наступившее облегчение, принесло чувство умиротворения, которое резко прервал гул одобрительных голосов и жидкие аплодисменты. Оказывается, матросы делали ставки, как долго продержится этот странный новичок. Лицо девушки стало пунцовым, когда она поняла, что за ней наблюдали, а потом побледнело. Но в душе она всегда была бойцом, так что руки упёрлись в бока, брови сошлись на переносице, глаза прищурились, и ответ не заставил себя ждать.
-Ставки, значит, делали, наблюдали за мной? – она хитро ухмыльнулась, - я тоже понаблюдаю и свои выводы сделаю, уж не обессудьте.
-Какие ещё выводы? Ты бы не зарывался, малец, а то потеряем по дороге! – в голосах матросов послышались угрожающие нотки.
-Кого тут потерять собрались? Уж не сиротинку ли?– раздался вкрадчивый голос за спинами матросов, который внезапно сменился уже рыком, - бездельничаем? А ну, по местам! – палуба опустела, а палец штурмана поманил к себе новичка. Ингрид, подхватив вещи, резво бросилась к своему благодетелю, вот он то и устроит её куда надо, и к работе определит.
Грегер, в обед пожалевший мальчишку, и купившийся на его лошадку, к вечеру уже начал сомневаться, а стоило ли это делать. Но из головы не выходили слова капитана: «Сиротинку береги, головой за него отвечаешь!» А уж капитан ничего зря не говорил! И штурман решил, что пусть его друг отоспится, а потом сам все расскажет.
-Вот что, Рид, - почесав подбородок, заговорил штурман, - сейчас я покажу тебе место, где ты будешь спать. После ужина устраивайся, а утром я расскажу тебе о твоих обязанностях. Ты на море человек новый, так что учиться всему будешь с азов, да к матросам приглядывайся. Угрожать им не надо, уважение проявляй, они не со злобы ставки делали, а уж больно странно ты себя вёл.
… И вот теперь подходил к концу третий день плавания. Ингрид постепенно привыкала к новым, необычным условиям жизни. Обязанности у неё пока были разные. Драила палубу вместе с матросами, пыхтя и сопя от натуги, толкая впереди себя странную швабру, но не жаловалась. Помогала повару на камбузе. Вроде бы знакомая работа, но едоков многовато, на столько человек она ещё овощей не чистила. Училась лазить по реям. Паруса ей ставить не придётся, но вот добираться до круглой корзины, которую штурман называл марсовой площадкой или просто марсом, придётся каждый день, ведь её взяли вперёд смотрящим. Дозорный матрос (марсовый) высматривал оттуда, не покажется ли на горизонте чей-то парус или полоска земли. Особенно важной была её работа в суровые погодные условия, например во время тумана. Шхуна была небольшая, двухмачтовая, так что марсовых площадок было две. Ей пока достался тот марс, что был ниже, всего на высоте пять метров, а потому видеть она могла лишь на расстояние километров восемь. А пока Ингрид училась преодолевать страх перед высотой. Нет, по деревьям она лазить умела очень даже неплохо, но они, деревья, стояли на месте и имели густую крону, а тут корзина, которую мотает из стороны в сторону, если ветер. А как на море без ветра? В общем, в сон она проваливалась, едва попадала в свой гамак. И неважно, что эти гамаки висели вплотную друг к другу, а чтобы забраться в свой, протиснуться между соседями, нужно было обладать змеиной гибкостью. Зато эти гамаки не болтались из стороны в сторону из-за качки, а слегка покачивались в унисон с соседскими.