Его дочери, его радость, его счастье. Он любил их обеих, а они были такими похожими и непохожими одновременно. Обе пошли в отца. Смешливые мордашки в обрамлении густых шелковистых светло-каштановых волос с лёгким медным отливом, но у старшей рыжина была более яркой. Лица сразу выдавали того, кому они обязаны своим появлением на свет. Тёмные брови и чёрные густые ресницы, быстро вспыхивающий на щеках румянец и очаровательные ямочки на них делали девочек очень привлекательными. Вот цвет глаз долго вызывал удивление у деда. У младшей глаза были насыщенного голубого цвета, как вода в озёрах, и как у родителей. Старшая смотрела на мир двумя изумрудами, в которых с грустной улыбкой тонул отец, слушая её девичий щебет.
-Знаешь, Лавранс, а ведь у моей бабки, сказывали, тоже были зелёные глаза, - ярл Альрик с изумлением покачивал головой, - надо же было повторить их через столько поколений, - да и какая разница, они обе будут красавицами, от женихов устанешь отбиваться. Следи, чтобы на сторону не украли.
Первый год после рождения малышек был особенно трудным. Полгода Аделла почти не спускала с рук младшенькую, грела у груди и подкармливала без всякого режима, пока их Керстин набирала вес и рост, догоняла в развитии Ингрид. Старшая лежала в кроватке и мать держала её за руку, гладила по головке и просила прощения, что младшей уделяет больше внимания… пока. Годам к трём девочки практически не отличались по развитию, а вот характеры были разные. Они были дружны, всегда играли вместе, но Ингрид благодаря большей подвижности, везде успевала первой. Жаловаться и плакать лучше умела младшая, а старшая обнимет её, гладит по головке и ругается по-детски на обидчика, будь то гусь или вредная кошка. К подростковому возрасту у Керстин уже были девчоночьи повадки, а вот Ингрид больше напоминала сорванца. Старшей нравилось обращаться с оружием, лук и кинжалы у неё уже были свои, отец постарался, ведь дочь часто сопровождала его в поездках. Младшая не отходила от матери, во всём ей помогала. Впрочем, Ингрид и по женской части всё умела делать, Аделла учила дочерей быть хозяйками в доме.
Обе дочери обладали даром целительства, как их мать и обе бабки. Дар был сильным у обеих, что не могло не радовать родителей. Но общаясь со старшей дочерью во время своих поездок в другие поселения, Лавранс не мог не заметить то, что прошло мимо внимания жены, а у него всколыхнуло воспоминания тщательно скрываемого прошлого. Его старшенькая обладала ещё одним даром: она умела общаться с животными, она не боялась их, а они ей доверяли. Когда Он впервые увидел, как Ингрид на поляне сидит в обнимку с медвежонком, а недалеко в стороне медведица наблюдает за ними и словно сторожит от вмешательства посторонних, то не просто потерял дар речи, а вообще не в состоянии был двинуться. Медведица рыкнула на него, готовая в любой момент сорваться с места, и ему оставалось молиться всем Богам, обливаясь потом от страха.
-Ну вот, малыш, теперь твоя лапка свободна, колючки больше нет, а твоя мама залижет ранку, и ты снова сможешь бегать не хромая, - девочка потискала визгнувшего малыша, потёрлась своим носом об его влажный нос и подтолкнула к матери. Медведица несколько раз привстала на задние лапы и снова опустилась, каждый раз несколько отступая в глубь леса, звала своего детёныша за собой. И он послушно последовал за матерью, ещё немного прихрамывая.
Разговор у отца с дочерью вышел серьёзным. Он не стал скрывать от девочки, чем обернётся для неё наличие второго Дара, и она предпочла остаться свободной, чем попасть в зависимость от Конунга или жрецов.
-Отец, я поняла тебя! Не бойся, я никому не скажу о своих новых способностях, и выказывать их явно не буду… ну, если не будет опасности для жизни. Ни за что не променяю свободную жизнь среди зелёных долин на шум и толпы людей в городе, мне хватило одной поездки с тобой. Город – это не моё!
Чем взрослее становились сёстры, тем разительнее были перемены в их облике. Керстин вдруг вытянулась и стала на четыре пальца выше сестры, но её формы при этом округлились, подчёркивая женские прелести, а походка приобрела плавность.