Караванщики насторожились. Обращенные на сына хозяина каравана взгляды стали внимательнее.
– О чем это ты? – Гареш нахмурился.
– Если она на самом деле Творец заклинаний, то должна входить не в круг людей, а сонм небожителей. Не люди, а боги совершат над ней обряд. Они и назначают испытание.
Мати сразу поняла, что имел в виду караванщик, выпрямилась, чувствуя небывалый прилив сил.
"Все верно! Он прав! Испытание! Вот что имела в виду Ашти! Не обычное испытание!" -Призвать золотых волков… – Гареш пожевал губами.
Гур кивнул, а потом добавил:
– Не слишком трудно, верно? Для той, которая столько лет была связана со священным зверем узами дружбы.
– Да… – соглашаясь, наклонил голову караванщик. Остальные согласно закивали.
Все верно: особая судьба приходит в особом испытании.
– Что вы такое говорите! – и лишь Лари, в отчаянии и непонимании переводя взгляд с мужа на сына, всплеснула руками. – Вы хотите, чтобы она ждала волков в снегах пустыни? Одна против целой стаи? Безоружная маленькая девочка?!
– Золотые волки не тронут меня! – Мати не была уверена, что снежные охотники придут, но уж в том, что говорила – не сомневалась ни на мгновение.
– И до каких пор ей ждать?
– Пока те не прибегут, – спокойно пожал плечами Гур.
– Да? А если волки далеко? А в снегах ведь холодно! Она замерзнет!
– Это дочь госпожи Айи замерзнет?! Тебе самой-то не смешно, мать?
– А если…
– Что если? Ну что если? Ты сама призывала меня ей верить! Хорошо, я согласен.
Давай верить. Только тогда во всем. Нельзя же принимать на веру лишь часть целого, правильно? Или все или ничего!
– Он прав, Лари, – поддержали его караванщики.
– Но девочка… Одна в снегу…
– Испытание не бывает легким, – Гур с вызовом взглянул в глаза матери.
– Да, – с этим было трудно спорить, – но чего ради она вообще должна идти в снега?
– Мама, ты что, не слышала, о чем мы говорили все последнее время? – устало поморщился Гур.
– Она здесь, чтобы войти в круг людей, которые и собрались, чтобы совершить обряд!
Но я не вижу ни одного бога! Где Они? Где Те, которые готовы ввести ее в свой сонм?
И тут вдруг, словно в ответ на ее слова, под купол шатра ворвался порыв ветра – холодный, дикий, недовольный тем, что его разбудили. Диким оленем промчался он по воздушной дороге над головами смертных.
Лица всех тотчас обратились вверх, головы запрокинулись. Это был знак. Тот, который все только и ждали.
Караванщики закивали. У них больше не осталось сомнений, что они поступают правильно, следуя воле повелительницы снегов.
– Да…- вздохнула старуха, которая, наверно, единственная была недовольна всем происходившим. Она считала, что люди совершают ошибку, однако она знала, что сказать, что сделать, чтобы остановить это безумие. А теперь, после того, как был дан знак, поняла, что ее и слушать никто не станет. Время ушло.
– Все в порядке, – пришла на помощь старой женщине Мати. Она улыбнулась Лари, потом – Гарешу, благодарная им за помощь, поддержку, которой она не ждала от чужаков, тем более – людей этого каравана, несмотря на те дни, которые она уже прошла его дорогой, и даже – те годы, которые, может быть, она будет вынуждена пройти. – Я подожду за пологом. И не беспокойтесь обо мне. Со мной все будет в порядке. Ведь я родилась в снегах. Здесь мой дом.
– И все же… – Гареш и сам не знал, почему, но, несмотря ни на что, у него тоже были некоторые сомнения. Не по поводу обряда, с этим все было понятно. Вот только… Ему не хотелось отпускать ее одну.
"Мало ли что может случиться. Госпожа Айя вручила моим заботам Свою дочь. И я должен оберегать ее от всех опасностей до тех пор, пока не придут Ее слуги.
Только передав ее им я буду свободен от долга. Пока же, если что-то пойдет не так… Небожители не простят мне ошибки, даже самой маленькой! Но с другой стороны… – это противное, вредное "но", без которого почему-то ничего не обходилось! – Я не должен мешать девочке проходить испытание, назначенное для нее богами… Как же все сложно!" И поэтому когда стоявший рядом с Мати юноша сказал: – Я тоже пойду!, Гареш схватился за эти слова, решив: "Вот оно!" Эти двое должны были пройти испытание одновременно. Таково было решение людей.
Но теперь он думал – не только людей, но и богов.
– Я тоже пойду! – между тем повторил Киш, видимо, по затянувшемуся молчанию решив, что караванщики его не услышали. Голос юноши звучал решительно и твердо, такими же были и его движения, когда, сделав шаг вперед, он встал перед Мати, между ней и караванщиками, словно заслоняя ее от них.
– Нет! – вскрикнула Мати. В ее глазах был страх, причину которого она сама не понимала.
– Я же говорю не о помолвке, а о… И вообще, я уже все решил! Мы вместе вошли в круг для обряда, и вместе должны пройти испытание! -он был готов настоять на своем, и не важно, что против ее воли.
– Это не правильно, – качнула головой девушка.
– Да! – схватилась за ее слова мать Киша. – Послушайте ее! Она – Творец заклинаний! И знает, что говорит!
– Нет, пока не пройдет испытание, – качнул головой Гареш. Он понимал, какие чувства движут женщиной. Однако все уже было решено. Поздно что-либо менять. Да и зачем?
Сати, с нескрываемой злостью глянув на хозяина каравана, жалея лишь о том, что не может одарить таким же взглядом стоявших за всем происходившим богов, бросилась к сыну, обхватила, удерживая. – Не пущу!
– Но мама!
– Женщина, – Гареш нахмурился. – Ты не можешь идти против воли богов! Никто не может!
Собравшиеся согласно закивали. Все, кроме Сати и Лари.
– Я знала, что все этим закончится! Знала! – первая из них была близка к истерике.
– Но Киш, он не может идти! Испытание Творца заклинаний слишком тяжело для простого смертного!
– Богам виднее… – нахмурился караванщик, глядя на нее с осуждением.
– Но…
И тут налетел еще один порыв ветра, такой же холодный и безумно-дикий, будто являя собой новый знак.
– Что ж… – теперь у хозяина каравана не оставалось никаких сомнений. – Ладно, расходитесь все, – Гареш взмахнул рукой, распуская круг. – И да будут милостивы к нам боги!
Людей не нужно было уговаривать. Конечно, любое чудо завораживает, привлекает к себе внимание, все необычное вызывает любопытство. Но от одной мысли о богах и том испытании, которое Они могли послать, становилось не по себе. Ведь за чудом всегда лучше наблюдать со стороны. Особенно зная, что оно все равно не осветит тебя своим пламенем. Разве что обожжет.
Что бы там ни было, через несколько мгновений рядом с Мати остались лишь те, кто не просто сочувствовал ей, но был готов помочь не на словах, а на деле.
Лари тяжело вздохнула, прошептала:
– Не правильно все это! Нужно по-другому! Не так!
– А что мы можем? Такова воля богов… – проговорил Гареш, прекрасно понимая, что его слова не успокоят жену.
– Все в порядке, – Мати пододвинулась к ней, заглянула в глаза. – Все будет хорошо!
– Хорошо бы… – она вновь вздохнула, добавила: – Я буду молиться за тебя, милая, – а потом, смирившись с тем, что случилось, заговорила уже громче, решительнее:
– Ну ладно. Пойдем, милая. Надо потеплее одеться. И поесть. Хорошенько поесть, чтобы не проголодаться до вечера.
– Мне тепло, – девушке совсем не хотелось возвращаться в повозку невест, – и есть совсем не хочется.
– Конечно, не хочется! – хмыкнула Лари. – Понятное дело – когда так волнуешься…
– Я не волнуюсь.
– Это тебе только кажется. А на самом деле – волнуешься. И отсутствие аппетита – тому подтверждение.
– Когда я волнуюсь, то, наоборот, постоянно что-нибудь жую.