…Игорь ждетъ мила брата Всеволода.
И рече ему буйтуръ Всеволодъ…
Мусин–Пушкин попытался осмыслить это необычайное имя: «Буй — значит Дикий, а тур — вол. Итак, Буй–туром или Буйволом называется здесь Всеволод в смысле метафорическом, в рассуждении силы и храбрости его. Вероятно, что из сих двух слов составилось потом название богатыря, ибо другого произведения оному слову до сих пор не найдено. Всеволод Святославич, меньший брат Игорев, превосходил всех своего времени князей не токмо возрастом тела и видом, которому подобного не было, но храбростию и всеми душевными добродетелями прославился повсюду».
Типичный пример «народной этимологии». Великий Господин превратился в Дикого Вола. Переписчик XVI века и автор «Задонщины» так же не поняли этого термина и подвергли его ложному осмыслению. Редкий случай совпадения трех разных по времени оценок.
Ни один из позднейших толкователей не увидел в «буйтуре» постоянного сочетания. Эпитет «буй» в дальнейшем тексте «Слова» произвольно заменяется Переписчиком на другой, созданный им по аналогии — яр, так же в форме краткого прилагательного. Это выдает его понимание эпитета «буй» (буй — буйный, следовательно, «ярый» должен быть в форме «яр»).
…Яръ туре Всеволоде,
стоиши на борони,
прыщеши на вои стрелами,
гремлеши о шеломы мечи
харалужными.
Камо Туръ поскочяше…
Тамо лежать поганыя головы Половецкия;
поскепаны саблями калеными шеломы Оварьскыя отъ
тебе Яръ Tyрe Всеволоде.
Переписчику не понравилось постоянное употребление композиции «буй–туре» и он решается разнообразить, обогатить «бедную» на эпитеты авторскую речь. В одном случае, как видим, он вовсе отказывается от эпитета. В протографе, я полагаю, значилось:
1) Буйтуре Всеволоде,
стоиши на борони.
2) камо буйтуре поскочяше…
3) от тебе, буйтуре Всеволоде…
…Автору «Задонщины» понравилось необычное сравнение русского князя с диким быком. Эпитет, правда, показался ему не совсем удачным. Если бы он читал «Слово» в редакции XVI века, то, несомненно, «яр тур» ему пришелся бы по душе. Но, видимо, в том списке, которым располагал автор «Задонщины», яр тура ещё не было.
«…Не тури возгремели на поле Куликове побежени у Дону великого.
То ти не туры побежни, посечены кнзи рыскыя и воеводы великог кнзя и кнзи белозерстни посечены от поганых татар». (И–1). «Всталъ уж туръ оборонъ» (И–1). «Уже сталъ во ту на боронъ» (И–2). В этом списке «тур» более не встречается. В списке С нет «тура на бороне», но зато:
«не турове рано возрули на поли Куликове, возрули воеводы…» В списке К–Б уже нет и этого примера. В наиболее полном списке (У): «Уже бо ста туръ на оборонь». «Не тури возгремели у Дуная великого на поле Куликове…» Мы можем сделать вывод, что в протографическом тексте «Задонщины» в двух местах упоминался «тур». Один раз обобщающе, без эпитета: «Не тури взревели у Дона». И с эпитетом: «уже стал буй тур на борони».
В процессе переписки «буй тур» искажался по непониманию («уже стал во ту на борон»), толкуясь, эпитет превращался в грамматическую частицу «уже бо ста тур на оборонь». В заключение скажем, что в оригинале «Слова» вместо «яр туре Всеволоде, стоящи на борони» было, по всей видимости, «буйтуре Всеволоде…» Во всяком случае, повторяю, автор «Задонщины» видел тот список «Слова», в котором «яр тура» не было.
Мазон считает, что «буй тур» и «яр тур» доказывают позднее происхождение «Слова». Эти образы навеяны фальсификатору литературой об Америке и индейцах:
«Эпитет, присвоенный Всеволоду, — вроде индейского прозвища. Он является, вероятно, одним из наиболее странных изобретений автора «Слова»… Следует отметить, что «Слово» обильно употребляет выражение «буй». И нужно признать, что буй тур и яр тур — нововведения, звучащие фальшиво. Присутствие их меньше удивило бы в описаниях путешествия в Америку, чем в средневековой русской поэме. Придирчивый изыскатель мог бы напомнить с этой точки зрения, что эти имена на манер индейских могли возникнуть в результате влияния двух литературных течений, бывших в моде в XVIII веке: это, во–первых, книги о морском разбое и морских разбойниках, с одной стороны, и описания путешествий в Америку — с другой»1.
И действительно, если «буй туре» понимать по–русски — «буйный бык», то это несомненно подозрительный эпитет, нехарактерный для славянской поэзии в целом.
А. Мазону возражают: в старых русских текстах стречаются «подобного рода клички», например, воевода «Волчий хвост», встречаются личные имена, заимствованные из мира животных («Ворон», «Волк», «Собака», «Воробей», «Бык» и т.д.)
Но, во–первых, эти имена — клички простолюдинов, а не князей. Во–вторых, термин «тур» даже не в качестве имени–прозвища, а в обычном употреблении никогда не встречается с определением, не говоря уже о таких необычных эпитетах, как «буй» или «яр». А в эпоху постоянного эпитета такое разнообразие — неоправданная роскошь: «комонь» всегда «борзый», «волк» всегда «серый» (или по–тюркски «бозый», «босый», от боз, бос — серый), ворон всегда «чёрный». Море — синее, трава — зеленая, солнце — светлое.
Чем же заслужил не очень популярный «тур» — буйвол, сразу два эпитета, и притом такие редкие. Если бы Автор хотел передать прилагательное «буйный» в краткой форме, то, вероятно, получил бы «буйн», «буен», а не «буй».
Буйные
…Святослав Киевский трижды рекомендует Игоря «буим». Мне кажется, термин «буй» входил в число титулов, выражая какую–то ступень княжеской иерархии в Киевской Руси.
В тюркских языках варианты буй, бий, бай, бей, бой — применялись к людям, пользующимся властью и уважением.
В Златом слове есть случаи оригинального употребления интересующего нас эпитета. Святослав, обращаясь к князьям с призывом встать на защиту Русской земли, находит каждому достойное, уважительное определение. И вдруг почему–то к четырем князьям он обращается буквально на ты.
…Ты буй Рюриче и Давыде!
Не вам ли вои злачеными шеломы
по крови плаваша?
…А ты буй Романе и Мстиславе!
Храбрая мысль носить ваю умъ на дело.
Переводят так, как и понимал Переписчик–16:
…Ты буйный Рюрик и Давид!
…А ты буйный Роман и Мстислав!
Много буянов в «Слове». От Святослава ожидаешь более вежливого обращения. Местоимение «вы» ему, как и Автору, известно, и в данных примерам оно было бы к месту. Мне думается, грубияном сделал Святослава Переписчик.
В оригинале, вероятно, было следующее:
…Аты буй Рюриче и Давиде!
…Аты буй Романе и Мстиславе!
Сие обращение переводится с тюркского: «Именитый», букв. «Высоко именный»:
…Именитые Рюрик и Давид!
…Именитые Роман и Мстислав!
Действие метода народной этимологии, примененного Переписчиком, а вслед за ним и остальными исследователями, прекрасно иллюстрируются этим примером.
Тюркизм «аты буй» сохранился благодаря своей невидимости: простота и благозвучие (вернее — созвучность славянским лексемам) спасли термин от калькирования или переделки.
Восьмимысленность
Меньше повезло другому тюркскому определению. Святослав обращается к Галицкому князю со словами:
«Осмомысл Ярослав!»
Мусин–Пушкин никак не объясняет прозвище.
Свод толкований эпитета «Осмомысл» дан В. Н. Перетцем. Лучшее из них предложил Ф. И. Покровский. По его мнению, это прозвище было как бы обобщением «восьми наиболее важных забот, которые занимали князя Ярослава в его государственной деятельности»2. Современные комментаторы согласились с этим объяснением. В. И. Стеллецкий: «Ярослав был крупным государственным деятелем, известен был своим красноречием.
Все это и выразил автор «Слова» эпитетом Осмомысл (т.е. заботящийся одновременно о восьми различных делах), который в других древнерусских памятниках не встречается»3.