И вот другая нелепость. Некий «верующий» из еретиков перед смертью завещал им три сотни су и приказал сыну передать им эту сумму. Но когда, после смерти отца, еретики спросили сына о своем наследстве, он сказал им: «Скажите мне прежде, если вы соизволите, конечно, что сейчас с моим отцом?» Они изрекли: «Ты можешь быть уверен, что он спасен и уже вознесся вместе с духами». На что сын, улыбаясь, возразил: «Благодарю Господа и вас. Несомненно, поскольку мой отец уже [вознесся] в славе, его душе не нужна теперь благотворительность. И я знаю, что вы столь любезны, что не призовете моего отца назад. Следовательно, будьте уверены, что денег вы от меня не получите».
Не думаю, что следует умолчать об утверждении некоторых еретиков, будто никто не может согрешить тем, что [находится] ниже пояса. Они называли установление в церквях статуй идолопоклонством, настаивали на том, что церковные колокола – это горны демонов, утверждали, что спать с матерью или сестрой является не большим грехом, чем спать с кем-то еще, и, наибольшее из еретических безумств, они учили, что, если кто-либо из совершенных совершил бы смертный грех (например, съев наимельчайший кусочек мяса, сыра, яйца или другой пищи, не позволенной ему[571]), все те, кто был утешен им, теряют Святой Дух и должны быть утешены заново. И они говорили даже, что те [кто был утешен согрешившим], уже спасенные, падают с небес из-за греха того, кто совершил над ними утешение.
Помимо этих, были другие еретики, звавшиеся вальденсами – от некоего Вальдо, уроженца Лиона. Эти были достаточно дурны, но, в сравнении с другими еретиками, они являлись значительно менее злыми. По многим вопросам они действительно были согласны с нами, по другим – не соглашались. Однако, упуская многие моменты их неверия, скажу, что их заблуждение заключалось главным образом в четырех вещах, а именно: в ношении сандалий по образцу апостолов, в их отказе приносить присягу в любых обстоятельствах, [а также] убивать, и в их утверждении, что любой из них в случае необходимости, до той поры пока он имеет сандалии, может исполнять таинство Евхаристии, хотя бы он и не мог быть посвящен епископом. Этот краткий очерк еретических сект кажется нам достаточным.
Когда некто поддается еретикам, тот, кто принимает его, обращается к нему примерно следующим образом: «Друг мой, если ты желаешь стать одним из нас, ты должен отвергнуть все догматы Римской Церкви». Тот отвечает: «Я отвергаю их». «Получи тогда Дух от благого человека», – и принимающий вдыхает в его уста семь раз. Вновь он говорит ему: «Ты отвергаешь тот крест, который во время крещения священник маслом и елеем начертал на твоей груди, плечах и голове?» Он отвечает: «Я отвергаю его». – «Веришь ли ты, что вода осуществляет твое спасение?» Он отвечает: «Не верю в это». – «Отвергаешь ли ты ту епитрахиль, которой во время крещения священник накрывает твою голову?» Он повторяет: «Отвергаю». Таким образом он получает еретическое крещение и отвергает крещение Церкви. Тогда все помещают руки на его голову, целуют его и надевают на него черную накидку. С этого часа он один из них.
Иоанн Итал
Иоанн Итал родился в Италии около 1025 – 1030 -х гг. В 1038 – 1042 гг. Иоанн воевал вместе с отцом на стороне сицилийцев против Византии; возможно, в это время Итал получил военное образование. Однако после того как полководец Георгий Маниак захватил Сицилию, отец Иоанна вместе с ним бежал в Аомбардию. Затем около 1049 г. Иоанн прибыл в Константинополь, чтобы получить образование, где стал учеником знаменитого византийского ученого, ритора и философа Михаила Пселла (1018 – конец 1070-х или начало 1080 -х гг.). Итал был самым даровитым из учеников Пселла. Известно, что он часто с ним полемизировал и даже критиковал за то, что тот двигается вперед в преподавании слишком медленно. В свою очередь Пселл отмечал, что для своеобразного стиля Итала характерно то, что он не блещет красотой речи, но «как бы насильно покоряет рассуждениями»[572]. Итал был искушен в философии, но не очень хорошо разбирался в других областях византийского тривиума – риторике и грамматике. Если подход Пселла к наукам проявляется в его универсальности и, соответственно, эклектичности, то Итал был менее универсальным по своим интересам, но благодаря этому более оригинальным мыслителем, чем Пселл. Благодаря своим успехам Итал был приближен к царскому двору; к нему благоволил император Михаил VII Дука. Около 1070 г. Михаил Дука во время войны Византии с норманнами послал Итала в Аомбардию в качестве своего представителя; после того как Итала обвинили в предательстве, он вынужден был бежать в Рим, но затем он прибыл с покаянием к императору и в конце концов был прощен.